Онлайн книга «Жизнь цирковых животных»
|
«Вот чего тебе надо – любить еще большую неудачницу, чем ты сам!» Бесконечно проигрывая эту сцену в своей голове, Фрэнк порой натыкался на собственные ошибки. Как он посмел сказать: «Ты слишком привязана к своему брату-педику»? Но чаще всего он видел лишь неправоту Джесси. Нельзя влюбляться в психически травмированную личность – взаимности не дождешься. Он не мог поделиться своим горем с Аллегрой и прочими. Эти дилетанты и так много знают о его личной жизни. Не хватало, чтобы его любовь сделалась сюжетом для песен этого «греческого хора». Дуайт вынырнул из спальни – начиналась его сцена, – напевая «Я теряю веру». [79] Диалог Дуайта с Аллегрой вышел слишком мрачным, но Фрэнк не прерывал обмен репликами. Сегодня он не мог положиться на свои инстинкты, не решался критиковать. Далее – первый монолог Тоби перед Крис. Крис неподвижно сидела перед телевизором, Фрэнк зачитывал ей Фразы Тоби. Засранец позволяет себе опаздывать – и это после того, как накануне вечером Фрэнк потратил на него столько сил. – Привет. Как дела? Хорошо прошел день? У меня отлично, – наговаривал Фрэнк. Остроумные реплики и шутки, а под ними – три сюжета о глубоко несчастных людях. Черный юмор, по замыслу автора, но сегодня Фрэнк ощущал только черноту, без юмора. Подошла очередь эпизода, когда Аллегра и Дуайт бросаются в объятия друг друга. Это могло быть – должно было быть – великолепно. Двое друзей обсуждают свои проблемы, делятся горестями, как два Иа-Иа, и внезапно накидываются друг на друга. Но сейчас вместо удара молнии черепахой ползла вялая сцена, Аллегра и Дуайт не могли даже толком поцеловаться – сталкивались носами. – Что вам мешает? – спросил Фрэнк. – Ну же, ребята. Реплика. Пауза. И – поцелуй. Дуайт и Аллегра остановились, заглянули друг другу в глаза – и неудержимо расхохотались. – Что за детский сад! – возмутился Фрэнк. – Что такое? Нужно играть депрессию и похоть! – Но мы же с ней друзья, – возразил Дуайт. Фрэнк встал между ними. – Здесь речь идет не о дружбе! – разъяснил он. – О сексе! – Думаешь, так легко? – пожаловалась Аллегра. – Сам и сыграй. – Да бога ради! Ухватив Дуайта за воротник, он подтянул его лицо вплотную к своему и впился в его рот поцелуем. Зубы ударились о зубы, язык проник в теплую влажную пещеру. Он затянул поцелуй, хотя в голове стучало: «Это же Дуайт. Зачем я полез в рот к Дуайту? Почему целую его с такой злобой?» Он выпустил, наконец, Дуайта, отвернулся и сплюнул. – Вот так-то, – заявил он Аллегре. – И меня считают гомофобом?! Все молча таращились на своего режиссера. – Боже, – с нервным смешком выдавил из себя Дуайт. – Я и не думал, что ты обижаешься. – Он раскраснелся, был смущен и расстроен. Тыльной стороной ладони Фрэнк утер рот. – Извини, увлекся. Это твоя сцена. Отдайся ей. Оба отдайтесь. Они начали сцену сначала. Потом еще раз, и еще. Им никак не удавалось раствориться в ней, недоставало бурлившей во Фрэнке агрессии, но хотя бы жесты усвоили. Фрэнк зачитывал второй монолог Тоби, когда в дверь постучали. Фрэнк открыл, не спрашивая, кто там, и вошел Тоби – на цыпочках, всем своим видом извиняясь за опоздание. Тем не менее, он выглядел на редкость довольным собой, отметил Фрэнк. Бросив плащ в угол, Тоби сходу продолжил свой монолог. – Что смотришь? Хорошая передача? Я подумываю сходить на прослушивание для полицейского сериала. Не для этого, для другого… – Простите, что так поздно, – сказал он, закончив сцену. – Где задержался? – поинтересовался Дуайт. – В «Кинко». Смена затянулась. – Вперед! – окликнул их Фрэнк. – Теперь пойдет как по маслу. Они продолжили, но не как по маслу. У всех реплики выходили какими-то смазанными, приглушенными – у всех, кроме Тоби. Его монологи обрели упругость и четкость. Ему явно пошла впрок работа с Фрэнком, он все усвоил. Актеры обменивались изумленными взглядами, а потом и сами поднажали. Фрэнк присмотрелся к возне Крис и Мелиссы в кухне, и его осенило. – Лорел и Харди, [80] – предложил он. Он боялся обидеть Крис – ведь ясно, кто из них Харди – но та скорее обрадовалась. – Лесбиянки Лорел и Харди? Точно. Это мне по плечу. Легкий оттенок фарса, капелька напыщенности – и сцена оживилась. Тоби приступил к четвертому монологу. Его прорвало, он обхватил Крис руками, точно так же, как вчера цеплялся за Фрэнка. И Крис хорошо помнила эту сцену – замерла в смущении, потом робко обняла его в ответ. Драка в кухне получилась скомканной – актеры снова зажались, – и на фоне других сцен с проблесками подлинной жизни эта выглядела донельзя механической. Когда они закончили, Фрэнк сказал: – Что-то забрезжило. Уже не полная чушь. – И сам он уже не чувствовал себя полным дерьмом – китовым дерьмом. – Перерыв. Актеры разбрелись, открыли окна, включили мобильники. Аллегра отозвала Фрэнка в сторону. – Ну и поцелуй! – сказала она. – Я хотел показать вам пример. – Я так и поняла. Но ты задел его чувства. – То есть? – Он думает, ты хотел посмеяться над ним, потому что он голубой. – Господи ты Боже мой! – вскричал Фрэнк. – С чего вы все взяли, будто мне есть дело до того, кто с кем… – Поговори с ним, – посоветовала Аллегра. – Нам только не хватает еще одного обиженного. Дуайт пристроился на подоконнике рядом с Крис. Оба курили, каждый занял половину окна. Слишком сыро, неохота вылезать на пожарную лестницу. Подойдя к Дуайту, Фрэнк негромко окликнул его: – Слышь, друг! Извини, если обидел. Дуайт даже головы не повернул. – Ты не уважаешь меня, Фрэнк. – Еще как уважаю. – Если б я попытался тебя лапать, ты бы меня пришиб. – Да нет же! – настаивал Фрэнк, хотя даже стоять вплотную к Дуайту ему было неловко. Ступени пожарной лестницы обрамляли их головы и плечи. На перилах поблескивали линзочки воды. В двух шагах от них свешивалась из окна Крис, электрический свет из комнаты омывал ее тело от головы до локтей. – Слушай, может, я не подумал, – извинялся Фрэнк, – но я тебя не лапал. Я изображал персонаж Аллегры – это она должна была притиснуть тебя. |