Книга Русское стаккато - британской матери, страница 25 – Дмитрий Липскеров

— Десять процентов с выигрыша мои! — оповестил армянин. — Все в курсах?

— Согласны! — ответили стороны, желая иметь честное судейство.

— Так, есть у кого монета? — заорал Фасольянц, открывая на всеобщее обозрение набрякающий бурмалином синяк. — Или матч отменить?!

— Ты чего разорался? — подошел к дяде Арсену капитан соседских. — Главный, что ли? — И ткнул его незаметно костяшками пальцев в живот.

Фасольянц крякнул.

Из зрительских рядов прилетела трехкопеечная монета и упала на игровое поле.

— Орел, — констатировал Ляля. — Ворота или начало?

— Начало, — выбрал соперник.

Фасольянц свистнул, зрители выдохнули, и игра началась.

Первый гол забили через две секунды после свистка. Разыгрывающий отыграл мяч слегка назад, и голенастый из соседских что было силы пробил.

Кишкин в начале игры хотел было от нервов потихоньку газы стравить возле штанги, но вместо этого вынужден был резко наклониться, чтобы достать забитый мяч из сетки, а потому зад его выстрелил крейсером Авророй.

Зрители загоготали, а Фасольянц указал на центр поля, достав из кармана при этом желтую карточку, предъявляя ее Кишкину.

— За что?! — заорал тот, снимая с головы яшинскую кепку и желая набить морду армяшке.

— За поведение, недостойное пацана нашего двора! — отскочил дядя Арсен в сторону.

— Ну, это прям пердуха! — заорали из зрителей.

— Это не футбол, а газовая камера! — поддержали другие.

— С кем не бывает, — рассказал старый дедуля с орденскими планками на груди. — В двадцать девятом году с литовцами токари товарищеский матч играли, так я, нападающий, от нервной почвы не то что воздух испортил!..

Дедуля обвел взглядом слушающих, довольный привлеченным вниманием.

— Так вот, — продолжил, — живот у меня испортился, так я у литовской штанги кучу целую наложил.

Зрители вновь заржали, честь Кишкина была спасена, Фасольянц свистнул на продолжение, и пацаны побежали.

Колька игру понимал плохо, к тому же рябило в глазах от ног, но майка с надписью «Кипиани» облегала мышцы, которые желали немедленного применения. Он тер кедами землю под скамейкой, а руками хлопал себя по плечам.

Тем временем Кишкину забили второй гол. Вины в том вратарской не было, просто соседи удачно отрезали защиту и вышли двое на одного вратаря.

Когда обладатель яшинскои кепки нагнулся за мячом, крутящимся возле сетки, кто-то из зрителей крикнул:

— Смотри, не застрели кого-нибудь! Фугас!

Опять заржали.

Дедуля с орденскими планками решил было под общий юмор поведать еще какую сортирную историю, но на него загыкали и замыкали, чтобы футбол не мешал воспринимать. Старик обиделся и нарочито засунул под язык валидолину.

А потом произошло и вовсе комическое. Вратарь соседских саданул по мячу и забил третий гол, что называется, от ворот до ворот.

— Придурок! — заорал Ляля на Кишкина, в лице которого читалась вина, но так или иначе «придурка» он терпеть был не намерен. Яшинская кепка полетела в сторону, вратарь, уже не стесняясь, пустил газы и бросился на капитана.

Фасольянц попытался было воспрепятствовать драке, но получил от Кишкина удар в уже имеющийся бланш, отчего глаза армянина наполнились слезами. Он бросил свисток на землю и пошел на выход.

Исправил ситуацию Колька. Он успел втереться между Лялей и Кишкиным и заговорил, что они окончательно опозорят двор. При этом слегка получил по уху, тем самым пыл драки поостыл, и Колька, догнав Фасольянца, вернул армянину свисток.

— Прости их, дядя Арсен!

— А Надька, — шепотом поведал судья, — Надька твоя не дала!

— Даже за кольцо?

— Не просто кольцо, а с александритом!

— Фингал тоже она засветила? — поинтересовался Колька, почему-то довольный, что армянину не удалось попользовать рыжую.

Фасольянц потер синяк и пробормотал что-то про жену Джульетту, которая подстерегла его на краже…

Он засвистел в свисток, призывая игроков продолжить матч.

И все понеслось, как по новой!

Кипа разыграл с Лялей двоечку, и мячик закатился в ворота соперников. Пацаны обнимались и целовались, хотя еще несколько минут назад были готовы разорвать друг друга на мелкие шкурки. Зрители от восторга орали, а дедулю с орденскими планками понесли со стадиона, так как у него правда что-то с сердцем случилось.

— Футбольный инфаркт! — прокомментировал кто-то.

А потом правого нападающего соседи сбили, так что тот завопил благим матом, держась за вспухающую на глазах лодыжку.

— Подковали! — кричали мужики.

— С поля!

— А-а-а! — орал подкованный.

— Щитки надо надевать! — сказал воротчик соседских и зло посмотрел вокруг.

Пострадавшего унесли вслед за дедулей, и Фасольянц назначил штрафной.

— Выходи на поле! — кричал Ляля Кольке. — Писарев!

Между тем Кипа разбежался и что было силы воткнул пыра в мячик. Мужики только охнуть успели и глаза скосить к воротам. Второй раз они охнули, когда осознали, что в немыслимом прыжке вратарь дотянулся кончиками пальцев до мяча и отбил его.

Наблюдавшие за зрелищем дружно заулюлюкали и зааплодировали тому, что получилось, как в настоящем футболе.

— Пильгуй! — хвалили.

— Маслаченко!

Через пять минут забили четвертый гол в ворота Кишкина. Теперь уже вся команда наехала на Кольку, который болтался по полю огурцом, мешаясь в ногах, как чужих, так и своих.

— Тебе в балет надо! — сокрушался Кипа.

— Какого хрена! — чернел от злости Ляля.

Колька чувствовал, что виноват, но, как исправить ситуацию, придумать не мог. Копошилось у него что-то в душе, но что именно, разобрать не получалось.

Во втором тайме Кишкину забили еще три мяча против одного Кипы.

Запахло разгромом, и мужики ржали над каждой неудачей Колькиной команды. Особенно обидно было, что девятнадцатилетний воротчик соседских настолько уверовал в мощь своей команды, что частенько оставлял свой пост и оказывался на территории соперника, где водился с мячом, финтил как хотел, а вдобавок, когда у него все-таки мяч отобрали, нагло, со всего маху, вмазал Кольке по левой ноге, отчего тот рухнул на поле как подкошенный и раскровенил себе нос.

— У-у-у! — завыло зрительское сообщество неодобрительно. — Ответь ему, Кипиани!

Колька был на полторы головы ниже воротчика и, возвестив, что драки не будет, установил мячик на месте нарушения. Почти от самых своих ворот бить намерился.