Онлайн книга «Убийство церемониймейстера»
|
Убийство, о котором сказал налетчик, было одним из самых загадочных и до сих пор оставалось нераскрытым. – Дальше! – Дальше уж почти нечего рассказывать. Раз в две недели Снулый ходит в «Малинник» и сидит там один час. При нем Питенбрюх и два брата-акробата. Слушает заказы и сразу говорит, берется или нет. Цену ставит очень высокую. – В какие дни он ходит в «Малинник»? – Не удалось выяснить, ваше высокоблагородие. Никто толком не знает. Пришлый он, не из фартовых. Бают, будто он вобче… – Что «вобче»? – Ну… будто он из ваших. – Из наших? – ахнул Лыков. – Из полицейских? – Так точно. Петька Косандылый сказывал: знавал он его по Москве. Бывший агент сыскного отделения, из вольнонаемных. Ворам за деньги потачку делал. За это и выгнали. А он сюда прибился. Поэтому-то наши Снулого к себе не берут, сторонятся. Вот он складкой и занялся… Сведения, сообщенные Гусиной Лапой, были очень важны. И даже не для установления личности Снулого. Он живет по чужому паспорту в миллионном городе, где его никто не знает. Ищи-свищи! Важно, что убийца – бывший сыскной агент. Ему известны все способы и приемы розыска. Ловить такого особенно трудно. Лыков встал. – Ну, Вафусий Силыч, прощай. Ты свою часть уговора выполнил, а я выполню свою. Когда сядешь по осени на пароход, в твоих бумагах будет письмо к начальнику округа. Налетчик смотрел недоверчиво и мял бескозырку. – Уж вы не забудьте, ваше высокоблагородие… Я ведь там… Одна надежа на вашу порядочность. Надворный советник пришел в департамент. Вся Особенная часть была в сборе. Первым доложился Шустов. Отношения он у Плеве подписал и развез по министерствам. Истратил на извозчика два рубля с полтиной. Лыков немедленно выдал Сергею Фирсовичу указанную сумму. Тот жил одним жалованьем, весьма скромным, и не обязан был кататься по служебным делам на свой счет. – И когда ждать ответа? – Из министерства императорского Двора уже завтра, в вечернюю рассылку. Из иностранных дел так быстро не успеют, просят два дня. Морское министерство самое капризное – раньше недели никак. – Неделя – это много, – нахмурился Лыков. – Там дел на пять минут! Сергей Фирсович, а если я вручу вам «синенькую» и вы купите морякам шустовского коньяку? Ускорит он получение ответа? – Должен ускорить, Алексей Николаевич. – Вот и постарайтесь. Сыщик дал чиновнику пятерку и повернулся к Валевачеву: – Теперь вы, Юрий Ильич. Что в сыскной? – Увы, пусто. Братья Цыферовы нигде не числятся, ни в картотеке преступников, ни в адресном столе. – Этого следовало ожидать. Я выяснил: Снулый – бывший агент московской сыскной полиции. – Как это? – поразился Валевачев. – Откуда известно? – одновременно с ним спросил Шустов. – Источник осведомления – это секрет, – строго ответил Алексей. – Нам важно понимать, что у нас особенный противник. Приемы сыщиков ему известны. И глупых ошибок он не допустит. Понятно? – Понятно, – хором ответили подчиненные. Затем губернский секретарь спросил: – А имя-фамилия ему как? – Неизвестно. Сергей Фирсович, подготовьте от моего имени запрос начальнику московской сыскной полиции Эффенбаху. Нас интересует лицо, уволенное за неблаговидные по службе поступки. Был вольнонаемным агентом. Высокий, крепкого сложения, с неприятными чертами лица. Кличка Снулый. Возможно, подозреваемый смотрится вялым или сонным. Требуется установить личность и немедленно выслать сюда фотографический портрет. – Слушаюсь! – Шустов начал очень быстро набрасывать текст телеграммы. – А вы, Юрий Львович, езжайте опять в Гатчину, – обратился Лыков к своему помощнику. – Там Дворцовая полиция ввела пропускные билеты для всех придворных служителей. Билеты эти с фотографиями. – Ага! – сообразил Валевачев. – Значит, где-то есть негативы! – Именно. Заберите карточку живого Цыферова, Ефима. Мы ее размножим и раздадим околоточным. Когда-нибудь да попадется! – Разрешите выехать немедленно? – Погодите. Вы должны быть в курсе дознания. И Алексей рассказал помощнику то, что ему удалось выяснить. Со слов князя Эристова выходило, что лакею на суде помогал господин восточной наружности. Дашевский был с ним знаком и очень досадовал на эту помощь. Скорее всего, тот человек – Арабаджев. Надворный советник выяснит это сегодня при личной встрече. А вечером полковник Ширинкин сообщит ему секретные сведения на князя Мещерского и графа Татищева. – Таким образом, – резюмировал Лыков, – из шести подозреваемых мы прощупаем троих. Останутся еще трое: Лерхе из МИДа, Бутенев из Морского министерства и Дуткин из финансов. По ним пока нет даже формуляров. Но Сергей Фирсович скоро их добудет. Мы до сих по не знаем самого важного: как выбирали церемониймейстера? Кто были главные соперники? Это известно князю Долгорукову, но он идиот. Поэтому зайдем с другой стороны. – С какой? – встрепенулся губернский секретарь. Ишь как в сыщики заигрался! – Да с самой обычной. Будем разговаривать с состоящими. Много и подробно. Каждый станет помалкивать о себе и валить на других. Как соберем все показания, поймем, кто главный подозреваемый. На этом Особенная часть разошлась по делам. Шустов побежал на полицейский телеграф, Валевачев – на вокзал. Лыков же отправился на конспиративную квартиру встречаться со штабс-капитаном Афанасьевым. Тот, как вошел, сразу стал прибедняться: – Времени очень мало дали, Алексей Николаевич! Все ж Экспедиция церемониальных дел от меня далеко. – Давайте лучше к сути. – Слушаюсь! Барон Будберг скончался в феврале и освободил таким образом вакансию. Сразу началась вокруг этого суета. – В каком смысле? – Желающие сделаться церемониймейстером стали облизывать князя Долгорукова. Решал-то он! Фактически единолично. Ну и начались приступы. – С чьей стороны? – Этого пока выяснить не удалось. Знаю лишь, что прошения подали пять человек. – Надо узнать кто, Павел Архипович. Кровь из носу! Сам я не могу – князь запретил подчиненным сообщать мне сведения. – Дайте время, я узнаю! Послезавтра именины у титулярного советника Евреинова. Он один из двух секретарей экспедиции. Поскольку мы с Евреиновым играем в карты по маленькой, я приглашен. Попробую его разговорить. Только вот… – Что смущает? – Больно он любит выигрыши. Сколько разрешите ему проиграть? Чтобы стал словоохотливее. Лыков вынул из портмоне четвертной билет. – Хватит? |