Онлайн книга «Обезьяна и сущность»
|
– Вот здорово! – восклицает она и поворачивается к остальным: – Пошли, ребята, позабавимся. Они обступают доктора Пула, поднимают его, вопящего благим матом, с земли и опускают ногами вперед в полузасыпанную могилу директора пивоваренной корпорации «Золотое правило». Толстушка придерживает доктора, а мужчины начинают сбрасывать сухую землю в могилу. Вскоре он зарыт уже по пояс. На звуковой дорожке крики жертвы и возбужденный смех палачей понемногу стихают; тишину нарушает голос Рассказчика. Рассказчик Жестокость, сострадание – лишь гены. Все люди милосердны, все убийцы. Собачек гладят и Дахау строят, Сжигают города и пестуют сирот, Все против линчеванья, но за Ок-Ридж [74] . Все филантропии полны – потом, а вот НКВД – сейчас. Кого травить мы станем, а кого жалеть? Тут дело лишь в сиюминутных нормах, В словах на целлюлозе и в радиокрике, В причастности – иль к яслям коммунистов, иль к первому причастию, И лишь в познанье сущности своей Любой из нас перестает быть обезьяной. На звуковой дорожке – опять смех вперемешку с мольбами о пощаде. Внезапно раздается голос вождя: – Отойдите! Мне не видно. Могильщики повинуются. В наступившем молчании вождь смотрит вниз, на доктора Пула. – Ты разбираешься в растениях, – наконец говорит он. – Почему б тебе не выпустить там корешки? Слушатели одобрительно гогочут. – Что же ты не расцветаешь хорошенькими розовыми цветочками? Крупный план: страдальческое лицо доктора Пула. – Пощадите, пощадите… Его голос забавно срывается; новый взрыв веселья. – Я могу быть вам полезен. Могу научить, как получать хорошие урожаи. У вас будет больше еды. – Больше еды? – с внезапным интересом переспрашивает вождь, потом свирепо хмурится: – Врешь! – Нет, клянусь всемогущим Господом! Слышен возмущенный, протестующий ропот. – Может, в Новой Зеландии он и всемогущ, – отчеканивает вождь, – но не здесь – с тех пор, как случилось Это. – Но я же в самом деле могу вам помочь. – Ты готов поклясться именем Велиала? Отец доктора Пула был священнослужителем, да и сам он регулярно посещает церковь, однако сейчас он горячо и прочувственно клянется: – Клянусь Велиалом. Клянусь именем всемогущего Велиала. Все присутствующие делают пальцами рожки. Долгое молчание. – Выкапывайте. – Но, вождь, это же нечестно! – протестует толстушка. – Выкапывай, сосуд греха! Тон вождя настолько убедителен, что все начинают яростно копать, и не проходит и минуты, как доктор Пул вылезает из могилы и, покачиваясь, останавливается у подножия мавзолея. – Благодарю, – с трудом выдавливает он; колени его подгибаются, и ботаник теряет сознание. Слышен всеобщий презрительно-добродушный смех. Наклонившись со своего мраморного постамента, вождь протягивает девушке бутылку: – Эй ты, рыжий сосуд! Дай-ка ему хлебнуть вот этого, – приказывает он. – Он должен очнуться и встать на ноги. Мы возвращаемся в центр. Девушка присаживается на корточки рядом с доктором Пулом, приподнимает безжизненное тело, опирает болтающуюся голову доктора о запреты на своей груди и вливает в него укрепляющее. Наплыв: улица, четверо бородачей несут вождя на носилках. Остальные, увязая ногами в песке, плетутся сзади. Тут и там, под навесами разрушенных заправочных станций, в зияющих дверных проемах учреждений, видны груды человеческих костей. Средний план: доктор Пул, держа в правой руке бутылку, движется нетвердой походкой и с большим чувством напевает «Энни Лори» [75] . Он выпил на пустой желудок – а ведь желудок этот принадлежит человеку, чья мать всегда была ревностной поборницей трезвости, – и крепкое красное вино подействовало быстро. За красотку Энни Лори Я и жизнь свою отдам… В конце заключительной фразы в кадре появляются две девушки-могильщицы. Подойдя сзади к певцу, толстушка дружески хлопает его по спине. Доктор Пул вздрагивает, оборачивается, и на лице его внезапно появляется тревога. Однако улыбка девушки успокаивает его. – Я Флосси, – сообщает она. – Надеюсь, ты не держишь на меня зла за то, что я хотела тебя зарыть? – О нет, нисколько, – уверяет доктор Пул тоном человека, который говорит девушке, что не возражает, если она закурит. – Я ведь ничего против тебя не имею, – уверяет Флосси. – Разумеется. – Просто захотелось посмеяться, вот и все. – Конечно, конечно. – Люди ужасно смешные, когда их зарывают в землю. – Ужасно, – соглашается доктор Пул и выдавливает из себя нервный смешок. Почувствовав, что ему недостает смелости, он подбадривает себя глотком из бутылки. – Ну, до свидания, – прощается толстушка. – Мне нужно сходить поговорить с вождем насчет надставки рукавов на его новом пиджаке. Она снова хлопает доктора Пула по спине и убегает. Доктор остается с ее подругой. Украдкой бросает на нее взгляд. Ей лет восемнадцать, у нее рыжие волосы, ямочки на щеках и юное стройное тело. – Меня зовут Лула, – начинает она. – А тебя? – Алфред, – отвечает доктор Пул. – Моя мать – большая поклонница «In Memoriam» [76] , – поясняет он. – Алфред, – повторяет рыжеволосая. – Я буду звать тебя Алфи. Вот что я скажу тебе, Алфи: не очень-то мне нравятся эти публичные погребения. Не знаю, чем я отличаюсь от других, но мне не смешно. Не вижу в них ничего забавного. – Рад слышать, – отвечает доктор Пул. |