Книга Ложе из роз, страница 18 – Сьюзен Симмонс

— И где же имела место эта попытка соблазнения?

Элисса почувствовала, что краснеет.

— Рядом с мраморным, щедро наделенного всеми достоинствами Аполлоном, — и в ответ на удивленно приподнятую бровь она поспешила добавить: — Так мы называем одну из статуй в парке.

— Насколько я понимаю, на этой скульптуре греческий бог изображен… гм… без одежды? — предположил маркиз.

— Да, милорд.

— Этот Аполлон изображен в расцвете мужской красоты: высокий, широкоплечий, с узкой талией и бедрами, длинноногий и мускулистый?

Его описание статуи оказалось верным.

— Значит, вы видели этого Аполлона?

— Нет.

— Тогда откуда же вы знаете, какой он?

— Будем считать, что у меня богатое воображение, — Майлс Сент-Олдфорд потер затылок, покачал головой и издал нетерпеливое восклицание: — Мадам, мы отвлеклись. Помню, я предложил вам десять фунтов за ваши мысли, и только теперь понял, что мы вдались в обсуждения садовой статуи. Скажите же, о чем вы думали, пока я направлялся сюда?

— Я думала о том, как много вы знаете, а я — почти ничего, — как можно осторожнее ответила она.

Он нахмурился.

— Это звучит неубедительно. Блант говорит мне, что мисс Пиббл воспевает вас при каждой удобной возможности. По-видимому, вы — ее любимая ученица, и считаетесь весьма образованной особой.

— Может, кое в чем я и преуспела, но совершенно не понимаю людей.

— Наверняка на своих занятиях вы обсуждали поведение и наклонности людей.

— Разумом я понимаю и мужчин, и женщин. Но я имела в виду совсем не это.

— Что же вы имели в виду?

Его явная тупость начинала раздражать Элиссу.

— Я говорила об отношениях между мужчинами и женщинами, — чистосердечно призналась она.

— А!

Это восклицание прозвучало чрезвычайно многозначительно. Сардоническая усмешка тронула уголки его губ.

— Вы, миледи, имели в виду романтические отношения между мужчиной и женщиной?

— Вот именно, — Элисса с трудом запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. — У меня затекла шея, милорд. Не будете ли вы так любезны присесть, чтобы продолжить беседу?

— Да, благодарю вас, — учтиво кивнув, он обошел скамью и сел.

Должно быть, Майлс одевался второпях — его одежда выглядела небрежно: рубашка, как заметила Элисса, была застегнута всего на пару пуговиц. На нем не было галстука, а подол рубашки свисал над поясом брюк. Она подозревала, что под этой одеждой у него совсем ничего нет и попыталась отвести взгляд. Сознание того, насколько близко ее обнаженное тело оказалось к почти обнаженному телу Майлса Сент-Олдфорда вызвало у Элиссы чрезвычайно странные ощущения.

— Так о чем мы говорили? — Смущенно спросила она, чувствуя, что совсем потеряла нить разговора.

Майлс, казалось, не заметил ее смятения.

— Вы признались, что вам было бы любопытно узнать о романтических отношениях между мужчиной и женщиной.

— Вот именно! Вы знаете все, милорд, а я — совершенно ничего.

Эта была сущая правда.

— Так и должно быть, — согласился он, вытягивая вперед длинные мускулистые ноги.

— Почему?

— Потому, что вы женщина.

— Не слишком веский довод, — возразила она.

— Для вас, вероятно, да, миледи, но он является весьма веским с точки зрения света.

— Значит, свет ошибается. Назовите мне настоящую причину, — настаивала Элисса.

Лорд Корк скрестил руки на груди, запрокинул голову и уставился на звезды.

— Потому что вы не замужем.

— И вы тоже.

Майлс повернулся к ней.

— Но я — мужчина.

— Мы вновь вернулись к тому, с чего начали.

— По-видимому, да, — сухо кивнул он.

— Неужели так бывает всегда? — Элисса не дождалась ответа от своего ночного собеседника. — Мне кажется нелогичным, что мужчина может разбираться в подобных вопросах, а женщина должна оставаться невежественной.

— Добродетель женщины требует защиты.

— Но каким образом невежество способно защитить добродетель? — Элисса в раздражении всплеснула руками. — Как женщина узнает, что должна делать, а чего нет, если не знает ровным счетом ничего?

— Ради поддержания нашего спора вы позволите мне задать вам личный вопрос? — Он потер подбородок.

— Пожалуйста.

— Вы позволяли сэру Хью целовать вас?

— Да.

Майлс был изумлен.

— Я знакома с Хью Бэбингтоном Пьюрхартом уже много лет, — объяснила Элисса. — Он был очень добр ко мне после смерти родителей. Несколько раз сэр Хью целовал меня в щеку или в лоб.

— Понятно, — казалось, ее ответ удовлетворил Майлса. — И вы не позволяли ничего другого?

— Я уже говорила вам о принце. Когда я поняла, что он намерен делать, то отвернулась. Его поцелуй пришелся куда-то в подбородок.

— А как же попытка соблазнения?

Она облизнула губы.

— Он бросился за мной…

— Продолжайте.

— Но я быстро отступила в сторону, и принц заключил в объятия статую, а его глаза оказались на уровне… — Элисса смутилась, — … самой выдающейся части статуи Аполлона. — У нее вырвался нервный смешок. — Надо было видеть выражение на лице Филиппа, когда он присмотрелся, милорд!

— Жаль, что я этого не видел, — согласился Майлс Сент-Олдфорд.

Элисса, несомненно, была умна и одновременно удивительно наивна. Она сводила его с ума, казалась ему неотразимой и вместе с тем раздражала его. Майлс не знал, чего ему хочется больше — задушить ее или поцеловать.

Он последовал за ней в розарий с лучшими намерениями: прочесть ей нотацию о непристойности одиноких ночных прогулок по саду. Вместо этого он сидит рядом с ней на уединенной скамье, обсуждая под луной решительно все — от попытки соблазнения до обнаженной статуи Аполлона.

Это было невероятно.

В самом деле, леди Элисса Грей оказалась неподражаемой. Вряд ли когда-либо он встречал женщину, хоть немного похожую на нее.

— Во всяком случае, милорд, вернемся к предмету нашего спора. Полезно бывает читать о чем-либо, узнавать на уроках, но ведь это не заменит опыта. Вы не согласны?

В голове Майлса раздался предостерегающий шум. Ему следовало продолжать как можно осторожнее.

— Согласившись с вами, миледи, я буду вынужден ответить на следующий вопрос — какое же поведение считается приемлемым для незамужней женщины нашего круга. Насколько нам обоим известно, неискушенность считается приличествующей для женщины, и даже ценится, как ее достоинство.