Книга Доктор и стрелок, страница 25 – Майк Резник

Провел рукой по щеке и решил, что неплохо бы побриться. Однако тут у него заурчало в животе, и Холидей подумал: побриться можно и позже, сперва надо позавтракать.

Прихватив трость – без которой прекрасно обходился последнее время, но сегодня чувствовал, что никак не обойдется, – Холидей спустился на первый этаж и прошел в ресторан. Присел за столик и, просмотрев меню, понял: от одной мысли о еде – такой желанной и необходимой всего пару минут назад – его воротит, поэтому просто заказал виски. Когда пойло принесли, он взглянул на бутылку и, сдерживая рвотный позыв, отодвинул подальше.

– Это мне? – спросили рядом. – Как мило.

К столику подошел Кид.

– Вот, проходил мимо, – сказал он, присаживаясь напротив, – и увидел в окно тебя. Дай, думаю, зайду. Какой-то ты вареный сегодня.

– Если бы, – буркнул Холидей.

– Мне пить еще рановато, – признался Кид, откупоривая бутылку и наливая себе виски на дюйм, – но… хрен с ним.

Заметив его, официант принес второй стакан.

– Вы точно не хотите ничего откушать, доктор Холидей? – спросил он.

– Док, – раздраженно поправил его дантист.

– А вы, сэр? – спросил официант у Кида.

– Мне с полдюжины яиц, – попросил тот. – Съем чего-нибудь, раз уж мой друг отказывается.

– Как вам их приготовить?

– Быстро и без вопросов.

Официант испуганно посмотрел на Кида, кивнул и спешно ретировался на кухню.

– Ну, так и чем же ты занимался? – полюбопытствовал Кид.

– Пил, кашлял, спал… все как обычно, – ответил Холидей. – А ты?

– Главным образом восхищался тем, что в городе наворотили твои дружки: электрическое освещение по ночам, дилижансы без коней и латунь, всюду латунь!

– Да уж, над городом они основательно потрудились, – согласился Холидей.

– Самое лучшее, что они сотворили – металлические шлюхи! – восторженно сказал Кид. – Знаешь, – доверительно произнес он, – шлюхи вроде обо всем слышали и все перепробовали, однако есть вещи, о которых я просить раньше стеснялся. Другое дело – машина! В «Тигрице» я от души поразвлекся!

– Очень рад за тебя, – ответил Холидей, думая про себя: когда уже чертова комната перестанет вращаться?!

– Говорят, ты раньше прямо жил в том борделе, – продолжал Кид. – Это правда?

– Правда.

– Ты занимался этим с тремя металлическими шлюхами за раз?

– И с одной не делал этого.

– Почему? – пораженно уставился на него Кид.

– Тебе вообще сказали, почему я жил в борделе?

– Из-за маман?

Холидей едва заметно кивнул.

– Кейт Элдер.

– Большеносая Кейт. Наслышан о ней. Говорят, она вытащила тебя из тюряги.

– Один раз, несколько лет назад, – уточнил Холидей. – Тогда же Кейт решила, что поступив так, обязала меня к этакой матримониальной верности.

– Опять мудреное словцо? – скривился Кид.

– Кейт решила, что раз уж она добровольно спасла меня из заключения, то я больше не имею права касаться другой женщины, даже металлической, – Холидей пожал плечами. – Вот я и не касался.

– Ты же Док Холидей! – напомнил Кид.

– Зато она – Кейт Элдер. Она могла бы выбить дурь из нас обоих, одновременно.

– Баба? – презрительно фыркнул Кид.

– В Тумстоуне хрупкие цветочки не выживают.

– Хорошо, что я в детстве не равнялся на тебя.

– Так ты еще и не вырос, – заметил Холидей. – Чисто из любопытства спрошу: кто был твоим героем?

– Джордж Армстронг Кастер.

– Он вроде вляпался в неприятности в Литтл-Бигхорн пару лет назад?

– Ушел с оружием в руках, – ответил Кид.

– Ты ведь этого сам не видел, да?

– И так знаю, что это правда, – гневно заявил Кид. – Сиу пленных не берут. А кто, – пристально взглянул он на Холидея, – был твоим героем?

– Гиппократ.

– Это человек или водяное животное? – спросил Кид и самодовольно усмехнулся.

– Так, европеец, – ответил Холидей. – Опережая следующий вопрос, скажу: он не больно-то умел стрелять.

– Какой же он тогда герой?

«Гиппократ хотя бы не разорял деревни сиу», – подумал Холидей, а вслух произнес:

– Ты в городе надолго?

– Не знаю, – ответил Кид. – На днях думаю вернуться в округ Линкольн. У меня там друзья остались… И, – помрачнев, добавил он, – тот, по ком пули плачут, Пэт Гаррет. Ты сам не думаешь туда вернуться или был в Линкольне проездом?

– Местечко показалось мне вполне милым, – сказал Холидей. – Думаю, как-нибудь на днях загляну туда еще разок.

– Если приедешь – буду рад показать тебе там все.

– Ловлю на слове.

Официант тем временем принес большое блюдо жареных яиц. У Холидея, ожидавшего, что от одного только вида яичницы и ее запаха его начнет мутить, голод разыгрался пуще прежнего. Дантист забрал примерно треть яиц к себе на тарелку.

– Не возражаешь, если я доем остальное? – спросил Кид.

– Угощайся, – ответил Холидей. – Ты ведь у нас молодой растущий организм.

– Знаешь, ты – единственный, кто может дразнить меня, не получив при этом пулю в лоб.

– Я так и так ее не получу, – улыбнулся Холидей.

– Точно, – рассмеялся Кид, – я и забыл. Но ты меня понял.

– Ну да, понял: ты убиваешь людей за то, что они тебя дразнят.

– К людям надо относиться с уважением, – заявил Кид. – Ты доказал это в корале «О-Кей».

– При чем здесь уважение? Не понимаю…

– А-а, значит, я был прав, – сказал Кид. – Ты сдерживался до последнего.

– В каком смысле? – озадаченно нахмурился Холидей.

– Вчера я наведался в переулок, где все произошло. Осмотрелся и сразу все понял.

– Зато я тебя по-прежнему не понимаю.

– В таком узком месте промахнуться трудно: пять человек, пять выстрелов, самое большее пять секунд – и все. Я думаю, ты держался в стороне, пока не понял, что Эрпов вот-вот перестреляют.

– Думаешь, ты смог бы всех пятерых положить за пять секунд?

– Отчего нет? – спросил Кид. – Говорю тебе: с такого расстояния не промахнуться.

– От выстрелов было много дыма, – сказал Холидей. – Один из братьев Маклори укрылся за лошадью, Айк Клэнтон бежал прочь во весь опор. Они не стояли на месте как мишени, они сами стреляли в нас. Верджа и Моргана достало в первые пять или шесть секунд.