Онлайн книга «Ведьмаки и колдовки»
|
— У вас в Подкозельске знают про бурштыновы слезы? — Мазена откинула с лица длинную прядку. А глаза-то переменились: болотные, темные. Нельзя в такие смотреться, но и взгляд отвести выходит с трудом немалым. — А что, думаете, что раз Подкозельск, то край мира?! За между прочим, к нам ведьмаки приезжали с лекциями про всякое… — …бурштыновы слезы, пожалуй, подойдут, — сказала Эржбета, обрывая спор. — Редкий яд… — Лучше б она их своему муженьку подлила. — Иоланта вертела зеркальце, то и дело бросая взгляды на отражение свое. — А что? От слезок смерть естественной выглядит… мне мой кузен рассказывал, что на горячку похоже… — На чахотку, — уточнила Ядзита, перерезая тонкую черную нить. — Пускай на чахотку… главное, что муженек бы того… и все… а она жила б себе вдовой… — Нет. — Эржбета с подобным поворотом сюжета была категорически не согласна. — Моя героиня так поступить неспособна! Она юная! И очень-очень порядочная… — Ну и дура… — Не дура, просто… просто она на убийство неспособна! Она умрет накануне свадьбы… и ее похоронят в свадебном платье… — В белом? — Конечно, в белом! Я еще думаю, чтобы вокруг шеи стоечка… или сделать воротник отложным? И шитье, конечно… — Талия завышенная… — И рукав двойной, я видела в журнале… очень красиво смотрится… — Кружевная оторочка по подолу… — А какая разница, в чем хоронить-то? — не удержался Себастьян, когда обсуждение не то свадебного, не то погребального наряда затянулось. — Платье и платье… беленькое и с рюшами… — Рюши — это дурновкусие! — решительно заявила Габрисия и, окинув панночку Белопольску насмешливым взглядом, передразнила: — Понимаю, что у вас в Подкозельске приличных женщин хоронят исключительно в платьях с рюшами, но здесь — дело иное… — Похороны, — Эржбета что-то черкала в книжице, — это важное событие в жизни. Ну и в книге, само собой. Нельзя подходить к нему спустя рукава. Действительно. С этой точки зрения Себастьян проблему не рассматривал. — А дальше-то что? — поинтересовалась Лизанька. — Дальше… дальше она встретит своего суженого… истинного… он — некромант. Молодой, но сильный… — Не надо молодого, лучше, чтобы постарше был и опытный. — Чем лучше? — возмутилась Лизанька. — Всем! Чтобы суровый и жестокий даже… и не очень красивый. Чтобы все его боялись. — Габрисия прикусила губку. — Да, все будут бояться и не поймут, что в глубине души он очень-очень одинок… — И тоскует! — По чем тоскует? — Себастьян старался быть серьезным. — По женской ласке, конечно! — На Тиану поглядели как на сущую дуру. — Все мужчины, даже очень суровые, в глубине души тоскуют по женской ласке… И, ободренная поддержкой, Эржбета продолжила повествование: — Он в городке проездом. Остановится ненадолго. И ему совершенно случайно понадобится свежий труп. Он тайно наведается на кладбище… …и, нарушив несколько статей Статута, в совокупности своей дающих от семи до пятнадцати лет каторги без права досрочного выкупа, самовольно раскопает могилу. — …вскроет склеп, — сказала Эржбета. — Будет ночь. И полная луна воцарится в небе. Мертвенный свет ее проникнет сквозь окна… — Зачем в склепе окна? — Себастьян все же не удержался. — Какая разница?! Может, заглянуть кому понадобится… или выглянуть, — отмахнулась Иоланта. — Бетти, не слушай эту дуру. Рассказывай… я так и вижу, как свет проникает… а она лежит в гробу, вся такая прекрасная… в свадебном платье… — И бледная… — И юная… несчастная… и он не устоит… — Извращенец. — Себастьян поерзал и поспешно добавил: — А что, если прямо там и не устоит, то точно извращенец. Вот у нас в Подкозельске был один, который могилки раскапывал. Нет, не некромант, а так… ненормальный. И главное, что ни бабами, ни мужиками не брезговал. — Жуть какая! Красавицы переглянулись и одновременно пожали плечами, верно решив про себя, что в страшный город Подкозельск они не заглянут. — Он не в том смысле не устоит, — внесла ясность Эржбета. — В том очень даже устоит… сначала устоит, а потом… в общем, он влюбится. И вольет в нее свою силу, захочет, чтобы ожила… а она оживет… …это вряд ли. Будь в гостиной Аврелий Яковлевич, он бы сумел объяснить, почему невозможно поднять труп одним желанием, сколько силы в него ни вливай. — Нет, так просто не интересно. — Мазена щелкнула пальцами. — Надо, чтобы как в сказке! Он ее поцеловал! Себастьян мысленно, но от всей души посочувствовал несчастному, суровому, но очень одинокому и явно истосковавшемуся по бабам некроманту, которому придется целовать труп трехдневной давности. — Да! — Идея Мазены красавицам пришлась по душе. — Он трепетно коснется мертвых губ ее… …вдохнет запах тлена и бальзамического масла. — И вглядывается в прекрасное лицо… …подмечая бледность его, синеву трупных пятен и блеск воска, которым натирали кожу. В воображении Себастьяна несчастный некромант уже убедился, что не настолько он одинок, а по женской ласке и вовсе не тоскует, и попытался отстраниться. Но красавицы были беспощадны в своем неистовом желании устроить его личную жизнь. — Он замрет, до глубины души пораженный неземною ее красотой… …извращенец. Некромант с Себастьяном не согласился, но послушно уставился на тело, оценивая изящество форм. Девица, как и положено приличному покойнику, лежала смирно, не возражая против этакого внимания. — А потом… потом он все-таки поцелует… Высказав все, что думает об этаких женских фантазиях, матерый некромант поцеловал-таки красавицу в восковую щеку. И, торопливо отстранившись, вытер губы. — В губы… — Красавицы были непреклонны. — Может, — попытался вступиться за несчастного Себастьян, — в губы не надо? Его не услышали. И некромант, изрядно побледневший от открывавшихся перспектив, торопливо чмокнул покойницу в губы. Та, естественно, не пошевелилась. — Это будет долгий поцелуй… …некромант оглянулся на Себастьяна в поисках поддержки, но тот лишь руками развел: мол, ничем-то помочь неспособен. И бедолага, подчиняясь женской воле, приник к губам… — …он будет длиться и длиться… Некромант зеленел, но держался… Покойница лежала смирно. — …длиться и длиться… — В приступе вдохновения Эржбета воздела очи к потолку. — Целую вечность… |