Книга Заслуженный приз, страница 20 – Сью Краммонд

— Спасибо, добрый сэр.

— Кстати, Лэм перестал краснеть?

Роберта рассмеялась.

— Я поговорили с ними начистоту, потому что не могу работать в атмосфере неодобрения. Рассказала им про батарейки.

— И как, ребята поверили?

— Наверное, нет. Но Лэм все же немного смягчился, так что я смогла с головой уйти в работу и ни о чем не думать. А они мне совали под нос то кофе, то чай. Они славные парни, честное слово!

— И лишь ненамного моложе тебя, Роберта, — хмыкнул Клемент. — Лично я полагаю, что Лэм просто ревнует.

— Ерунда! У него есть подружка, очень милая.

— Да неужто какая-то подружка помешает ему запасть на такую сексуальную леди, как вы, мисс Бринсли?

— Он же видит меня в комбинезоне и в кепке! Более несексуальный наряд придумать трудно.

— Уж не знаю, как твой комбинезон действует на Лэма, а о себе лучше помолчу.

Роберта рассмеялась, скрывая смущение.

— Если это комплимент, то примите мою благодарность.

Клемент рассмеялся в ответ.

— Увидимся завтра. Но на завтрак я, наверное, не приеду.

— И хорошо. А то завтра придет миссис О'Коннор. Комнату отца она поддерживает просто в образцовом порядке. Кажется, она боготворит его. Надеюсь, что с не меньшим энтузиазмом займется приведением в порядок комнаты моей матери.

Миссис О'Коннор появилась, как всегда, в восемь часов утра. Роберта сообщила ей, что Ричард Бринсли пошел на поправку, и попросила приготовить комнату для Глэдис. Миссис О'Коннор, седовласая женщина неопределенного возраста, в неизменном ситцевом платье и в накрахмаленном белом переднике, сразу же заявила, что она не только приведет весь дом в идеальный порядок, но и приготовит для мистера Бринсли его любимого цыпленка и пирог с почками.

К тому времени, когда появились помощники, Роберта уже принесла все из кладовой в мастерскую и уже трудилась над портретом. Но, несмотря на то что работать начала рано, сделала меньше, чем накануне: все время звонили клиенты, приехал арт-дилер, знакомый Ричарда. Он привез две картины, цена которых, по его мнению, после реставрации существенно выросла бы.

После его отъезда в мастерскую явилась миссис О'Коннор. Она сказала, что ланч для мисс Бринсли будет готов через десять минут, и попросила молодых людей проследить, чтобы через эти самые десять минут Роберта бросила работать и пошла в дом.

Роберта подчинилась и, оставив своих помощников греться на солнышке и наслаждаться завтраком из пакетиков, отправилась в кухню. Здесь ее ждал крыжовенный пудинг со взбитыми сливками, который миссис О'Коннор приготовила, доведя до больничной чистоты спальни.

— Просто чудесно, миссис О'Коннор! — воскликнула Роберта, доев все. — То, что надо!

— Не сомневаюсь. Вам нужно как следует питаться, чтобы работать весь день, — строго сказала экономка, наливая Роберте крепкого чая. — Вы точь-в-точь как ваш отец: стоит вам забраться в амбар и взяться за картины, и вы уже больше ни о чем не помните.

Время шло. Роберта медленно и терпеливо снимала старый лак с картины, стараясь уже не только ради Клемента, но и ради того, чтобы соответствовать высоким требованиям отца.

Ричард остался доволен работой дочери. Глэдис Бринсли привезла его домой ближе к вечеру. И, к облегчению Роберты, ее родители за праздничным обедом общались вполне дружественно.

Клемент предупредил Роберту, что не станет ей мешать общаться с отцом и матерью и появится только после отъезда Ричарда и Глэдис. И хотя она была счастлива сидеть за одним столом с обоими родителями, перспектива провести еще один день без Клемента показалась ей удручающей. Чего же тут странного, сказала она себе, ведь у нас общие интересы…

Когда Ричард Бринсли отправился на покой — рано, как и подобает выздоравливающему, — женщины устроились в кухне за поздним чаем.

— У тебя усталый вид, Берти, — сказала мать, невысокая живая брюнетка.

— Я тут плохо сплю. Когда одна, во всяком случае, — призналась дочь, зевая.

Глэдис передернула плечами.

— Не удивляюсь. Всегда ненавидела этот дом.

— В самом деле? Но почему?

— Скорее не сам дом. Ты ведь знаешь, что Фиона Финьюкейн не одобряла меня…

Роберта изумленно подняла брови.

— Нет, не знаю.

— В ее глазах я была нарумяненной вертихвосткой из Дублина, никак не парой ее милому Ричарду. А когда нам пришлось в спешке пожениться, поскольку ты уже была в проекте… — Глэдис скривила губы, — ревнивая старуха и вовсе возненавидела меня.

— А отец знал?

— Он отказывался в это верить. Да и Фиона была дьявольски хитра. Когда Ричард был рядом, просто-таки источала мед, но стоило ему отойти, превращалась в самую настоящую ведьму. — Глэдис улыбнулась, видя удивленное лицо дочери. — В конечном итоге старуха добилась своего. Она долго плакалась твоему отцу, что стареет и не может жить одна. И упросила Ричарда переехать к ней. Ричард очень любил Фиону, чувствовал себя в долгу перед ней — за то, что она растила его после смерти родителей. К тому времени мы сидели без денег: дела у твоего отца шли неважно, так что он решил одним выстрелом убить двух зайцев. Но как только мы продали наш дом в Каррикмансе, Фиона прямо заявила мне, что здесь мне делать нечего. Вот потому-то я и уехала обратно в Дублин.

— Господи! — Роберта недоверчиво нахмурилась. — Ты что, хочешь сказать, это тетя Фиона виновата в том, что вы разошлись?

— Да, — спокойно ответила Глэдис. — Я поставила вопрос ребром: если Ричард поселится здесь, я уеду к родителям. Он не верил, что я так поступлю. А я не верила, что он позволит мне уехать. Но… Одним словом, все вышло как вышло, а ты оказалась невинной жертвой.

— Подумать только! — проговорила Роберта, качая головой. — Ведь тетя Фиона при мне ни единого плохого слова о тебе не сказала.

— Думаю, потому, что она просто обо мне не упоминала, — сухо заметила Глэдис.

Роберта поразмыслила.

— Да, пожалуй, и в самом деле не упоминала. Но почему после ее смерти вы с отцом не попробовали помириться?

— К тому времени Ричард переделал этот амбар в мастерскую, нанял помощников, дела у него шли в гору… — Глэдис пожала плечами. — А я с головой увязла в моем агентстве. Было уже поздно: мы разошлись в разные стороны. Кроме того, — добавила она, глядя в свою чашку. Ричард никак не показал, что готов принять меня обратно.

Роберта удивленно воззрилась на мать.

— Тогда почему же ты решила свозить его на море?

Глэдис посмотрела на дочь.

— Я за тебя тревожилась, Берти.

— За меня?!

— Да, за тебя. Я же понимала, что ты из кожи вон лезешь, заботясь о нем и делая его работу. Вот и решила помочь тебе. Да и потом, — продолжала она, — Ричард мог бы отказаться в случае чего.