Книга Дневники няни, страница 56 – Эмма Маклохлин, Николь Краус

Я оглядываю кухонные шкафчики в стиле рококо, французский кафель, багет и лепнину.

— Удивительный дом. Вы приходящая няня или живете здесь?

— У меня маленькая квартирка на верхнем этаже.

Я поднимаю глаза и понимаю, что да, здесь есть и еще один этаж.

— Должно быть, вы в прекрасной форме.

— Попытайтесь сохранять ее с уставшим четырехлетним малышом на руках.

Я смеюсь.

— Знаете, мы впервые видим Картера. В какой садик он ходит?

— В «Кантри дей», — объясняет она, забирая у меня пустой стакан.

— Вот как? Я присматривала за девочками Глисонов, так они тоже туда ходили. Приятное местечко.

— Да… Картер, слезь с него!

Я оглядываюсь как раз в тот момент, когда смертельная хватка на горле Грейера ослабевает.

— Вот здорово, Картер, как ты это делаешь? Покажи мне, покажи! — Глаза Грейера блестят азартом.

— Вот это молодцы! — восклицаю я. — Теперь он будет набрасываться на меня, чтобы показать захват.

— Быстрый пинок в пах, и они валятся как спелые груши, — объявляет Лиззи, подмигивая.

Где же она была весь этот год? Все это время мы могли бы вместе ходить на детскую площадку!

— Эй, хотите посмотреть террасу?

— Конечно.

Вслед за Лиззи я выхожу на каменный балкон с видом на сад и задние фасады особняков на другой стороне квартала. Мы стоим под навесом. И дождевые капли разбиваются о наши шубы.

— Как прекрасно, — говорю я, и при каждом слове изо рта вырываются облачка пара. — Настоящий анклав девятнадцатого века.

Лиззи кивает.

— Сигарету?

— Вам позволено курить?

— Разумеется.

— И мама Картера не возражает?

— Прошу вас!

Я беру одну.

— И давно вы тут работаете? — спрашиваю я, когда она чиркает спичкой.

— Около года. Обстановка немного сумасбродная, но по сравнению с другими домами, где я работала… Я имею в виду когда живешь постоянно… ну, вы понимаете.

Она качает головой и выдувает кольцо дыма в серую морось.

— Они считают, что, поселив вас в закутке около кухни, имеют право распоряжаться вашей жизнью. Здесь по крайней мере у меня просторное жилье. Видите круглые окна? Это моя спальня. А рядом — гостиная. В ванной установлена джакузи. Все это великолепие предназначалось для гостей, но, видите ли… боюсь, о гостях не может быть и речи.

— Вот это да! Ничего себе!

— Но я должна быть с Картером двадцать четыре часа в сутки.

— А хозяева добрые?

Она разражается смехом.

— Можно сказать, что он не так уж плох… только его никогда не бывает дома, отчего у нее немного едет крыша. Поэтому им и нужна постоянная прислуга.

— Йо-хо! Лиззи! Вы здесь?

Я замираю, пытаясь не выдыхать. Из ноздрей тянутся тонкие струйки дыма.

— Да, миссис Милтон.

Лиззи спокойно тушит сигарету о перила и бросает в сад. Я пожимаю плечами и следую ее примеру.

Миссис Милтон, пергидрольная блондинка, сидит на полу в персиковом шелковом халате, пошмыгивая и деликатно вытирая нос. Мальчишки крутятся вокруг.

— А это кто? — спрашивает она с легким южным выговором.

— Я Нэнни, — объясняю я, протягивая руку.

— О, Грейер! Грейер! Я видела твою маму у «Свифта». Каждый раз, когда мы оказываемся у Лотты Берк, идут разговоры о том, что надо бы познакомить наших детишек. А потом мы обедаем вместе и толкуем между собой, что не мешало бы назначить день, и вот вы здесь! Грейер!

Она подхватывает его, переворачивает и держит головой вниз, носом в пушистых шлепанцах. Грейер явно пытается поймать мой взгляд, не совсем понимая, как реагировать на этот внезапный порыв симпатии. Наконец она опускает его на пол.

— Лиззи, дорогая, у вас, кажется, сегодня свидание?

— Да, но…

— Разве вам не пора готовиться?

— Еще только четыре.

— Вздор. Пойдите расслабьтесь. Я хочу побыть со своим Картером. Кроме того, Нэнни поможет мне.

Она присаживается на корточки.

— Мальчики, хотите испечь торт? У нас есть смесь для тортов, Лиззи?

— Всегда.

— Класс!

Она вскакивает и так стремительно пересекает кухню, что ее халат развевается, обнажая длинные загорелые голые ноги. Когда она поворачивается, я вдруг понимаю, что под халатом она совершенно… как бы это выразиться, au naturel [62] .

— А теперь… посмотрим… молоко… яйца…

Она все вытаскивает и кладет на разделочный стол.

— Лиззи, где формы?

— В ящичке под плитой, — объясняет Лиззи и, схватив меня за руку, шепчет: — Присмотрите, чтобы она не подожгла себя.

Прежде чем я успеваю спросить, почему такое возможно, она бежит наверх.

— Я люблю шоколадный торт, — провозглашает Грейер.

— У нас только ванильный, котик, — вздыхает миссис Милтон, показывая красную коробку.

— Я люблю ванильный, — кивает Картер.

— Йо-хо! А где же музыка?

Она нажимает кнопку стереосистемы «Банг и Олафсен» над разделочным столом, и оттуда рвется голос Донны Саммерс.

— Иди ко мне, солнышко. Потанцуй с мамочкой.

Картер потрясает руками и сгибает колени. Грейер осторожно подергивает головой в такт, но к тому времени как дело доходит до «По радио», уже успевает разойтись и скачет козликом.

— Здорово, парни!

Она берет их за руки, и вся троица от души наслаждается лучшими хитами Донны Саммерс, от начала и до «Ей трудно давались деньги».

Тем временем я спокойно разбиваю яйца и смазываю форму. Ставлю торт в духовку и, повернувшись в поисках таймера, вижу, как миссис Милтон извивается в танце у игрушечной деревни. У меня возникает недоброе предчувствие.

— Пойду попудрю носик, — говорю я, ни к кому в особенности не обращаясь, и бреду по коридору, открывая каждую дверь в надежде найти ванную.

Включив свет в маленькой комнате, я обнаруживаю четыре манекена в платьях с блестками и с лентами наискосок груди: «Мисс Тусон», «Мисс Аризона», «Мисс Юго-Запад», «Мисс Южные Штаты». Каждый снабжен тиарой, скипетром, вырезками из газет в рамке и жезлом капельмейстера. Каждый стоит в отдельной стеклянной витрине.

Я медленно изучаю детали и перехожу к стене, увешанной глянцевыми, забранными в рамки снимками миссис Милтон: шоу-герл из Вегаса, куда, я полагаю, отправляются все бывшие мисс Южные Штаты. Ряды фотографий, где она — в различных костюмах с блестками и в головных уборах, с толстым слоем макияжа на лице и накладными ресницами — сидит на коленях у какой-нибудь знаменитости от Тони Беннета до Рода Стюарта. И только потом мне удается разглядеть в самом углу моментальный снимок: миссис Милтон в коротком обтягивающем белом платьице, мистер Милтон с поднятыми к небу глазами и священник. Подпись гласит: «Ночная Церковь Любви. Август, 12, 199…»