Онлайн книга «Правда»
|
В типографии Доброгор сообщил Вильяму новости. К настоящему моменту было продано уже 800 экземпляров сегодняшнего номера Таймс. При цене пять пенсов за экземпляр, доля Вильяма приближалась к 16 долларам. Такая сумма мелочью образовала на столе довольно большую горку. – Это безумие, – сказал Вильям, – мы же ничего не делаем, просто записываем всякие истории! – В этом-то и проблема, парень, – озадачил его Доброгор, – ты собираешься что-нибудь написать для завтрашнего выпуска? – Боги всемогущие, надеюсь, что нет! – Ну, а у меня есть для тебя новость, – мрачно сказал гном. – Я слыхал, что Гильдия Граверов уже создает собственную типографию. И у них отличное финансирование. Так что если говорить о простых типографских работах, они легко выкинут нас из бизнеса. – А они смогут? – Конечно. Печатные прессы они использовали и раньше. А шрифты изготовить нетрудно, особенно когда на тебя работает такая куча граверов. Им вполне по силам сделать все очень качественно. Если честно, мы не ожидали, что они так быстро спохватятся. – Я впечатлен! – Ну, более молодые члены Гильдии давно уже внимательно присматривались к работе омнианцев и типографий Агатейской Имерии. Похоже, они только и ждали шанса заняться этим. Я слыхал, прошлым вечером у них было внеочередное собрание. В руководстве Гильдии произошли кое-какие перестановки. – Хотел бы я там поприсутствовать! – Так что если ты продолжишь выпуск своей газеты… – начал гном. – Я не хочу этих денег! – простонал Вильям. – Где много денег, всегда много проблем! – Мы можем продавать Таймс еще дешевле, – предложила Сахарисса, бросив на него странный взгляд. – И в результате заработаем еще больше денег, – мрачно предрек Вильям. – Ну тогда мы можем… мы можем больше платить нашим продавцам газет, – поделилась новой мыслью Сахарисса. – Рискованно, – возразил Доброгор, – возможности человеческого организма по приему внутрь скипидара не безграничны. – Ну тогда мы можем хотя бы кормить их хорошим завтраком, – не сдавалась Сахарисса. – Большой горшок тушеного мяса известного происхождения, например. – Но я ведь даже не уверен, что у нас достаточно новостей, чтобы заполнять… – начал Вильям, но замолк на полуслове. Ведь все на самом деле не так работает, верно? Если история попадала в газету, она становилась новостью. Если она была новостью, она появлялась в газете, а если она была в газете – значит это и есть новость. И к тому же она становилась правдой. Он припомнил беседы за столом. «Они» не позволят «им» печатать в газете неправду, верно? Вильям никогда не интересовался политикой. Чтобы решить, кто такие «они», ему пришлось поднапрячь извилины, которыми он давно не пользовался. В основном, память. – А еще мы можем нанять больше людей, чтобы они искали для нас новости, – продолжала Сахарисса. – И кстати, как насчет новостей из других городов? Псевдополис и Квирм? Нам просто нужно побеседовать с пассажирами прибывающих дилижансов… – А гномам будет интересно узнать, что творится в Убервальде и Копперхеде, – поддержал ее Доброгор, почесывая бороду. – Дилижанс оттуда едет сюда почти неделю! – запротестовал Вильям. – Ну и что? Все равно это новости. – А семафоры мы не сможем использовать? – спросила Сахарисса. – Семафорные сообщения? Ты с ума сошла? – возмутился Вильям. – Это слишком дорого! – И что с того? Кажется, минуту назад ты волновался, что у нас слишком много денег! Полыхнула яркая вспышка. Вильям резко обернулся. В дверях стояло… нечто. Это был треножник. За треножником виднелась пара худых ног, в черных брюках и черных ботинках, а на треножник был водружен большой черный ящик. Из-за ящика была протянута вперед тоже облаченная в черное рука, сжимавшая что-то вроде небольшой рукоятки, рукоятка дымилась. – Отлишно, – раздался голос из-за ящика, – сфет так удачно плестел на шлеме гнома, что я не удершался. Фы искали иконографиста? Меня зофут Отто Фскрик {38}. – О. Да? – первой опомнилась Сахарисса. – А вы хороший иконографист? – Я просто фолшебник ф темной комнате. Фсе фремя экспериментирую, – ответил Отто Фскрик. – У меня есть сопственное оборудофание, мастерстфо и позитифный настрой! – Сахарисса, – прошипел Вильям. – Ну, для начала мы можем предложить вам доллар в день… – Сахарисса! – Да? Что? – Он вампир! – Я толшен фосрасить! – заявил невидимый за ящиком Отто. – Почему-то считается, что кашдый, у кого уберфальдский акцент, опязательно фампир! В Уберфальде много тысяч людей, которые не фампиры! Вильям неопределенно взмахнул рукой, старясь сгладить неловкость. – Ну хорошо, я извиняюсь, но… – Я-то фампир, так уж фышло, – продолжил Отто. – Но если пы я сказал: «Прывет, мой дарагой, как дела, слюшай, да», что пы фы тогда подумали, а? – Мы были бы очарованы, – ответил Вильям. – Ф любом случае, ф фашем объяфлении было сказано «факансия», и я решил, что фы протиф дискриминации, – сказал Отто. – А еще, у меня есть фот что… Вверх поднялась тонкая рука с бледной кожей, под которой просвечивали вены, сжимавшая маленькую черную ленточку. – О? Вы подписали клятву {39}? – спросила Сахарисса. – Та, на фстрече ф конференц-зале ф Забойном переулке, – с торжеством подтвердил Отто. – Я хожу туда кашдую неделю, мы много поем песен, пьем чай, едим пулочки и федем фысоконрафственные песеды о закреплении позитифных рефлексоф, посфоляющих фыполнять наши строгие прафила и дершаться подальше от шидкостей челофеческого тела. Я польше не тупой сосун! – Что думаете, мистер Доброгор? – спросил Вильям. Доброгор почесал нос. – Тебе решать, – сказал он. – Если он попытается напасть на моих ребят, долго будет потом свои ноги искать. А что за клятва? |