Онлайн книга «Голем в Голливуде»
Джейкоб понимал мамино стремление скрыться. У нее бегство в конкретность было буквальным: он помнил бурую глину у нее под ногтями. Подсыхая, глина отшелушивалась маленькими полумесяцами. Помнил крохотный хаотичный космос в бельевом шкафу и кладовке, безуспешно ожидавший дня, когда мать приведет в порядок дом и себя. Потеряв терпение, Джейкоб сам брался за пылесос. Плоть от плоти отца и матери, не отец и не мать – явление частое и все равно загадочное. Сэм вздохнул: – Опять я заболтался. – Нет-нет… – Я же вижу. – Что ты видишь? – Ты улыбаешься. – Я не могу улыбаться от счастья? – Я хочу, чтобы ты был счастлив, – сказал Сэм. – Для меня нет большей радости. Однако я подозреваю, что улыбаешься ты не поэтому. – Ты в своем духе, абба. – А в чьем еще мне быть? Джейкоб рассмеялся. – Во всяком случае, хорошо, что на этом свете нет истинного суда. Никто не выдержит пристального Божьего взгляда. Любой растает, как воск на огне. – Ну, мне как-то неохота думать о том, что меня ожидает после смерти, – сказал Джейкоб. – Мне казалось, ты в это не веришь. Обманутый легкостью фразы, Джейкоб не сразу уловил ее подтекст. – Я сам не знаю, во что верю, – ответил он. – Для начала неплохо, – сощурился Сэм. – А теперь я соберу тебе гостинчик. Глава семнадцатая
Он переел: снились мучительно яркие, почти осязаемые сны. Снова сад, и снова Мая, и он рвался к ней, а она была неуловима, и он оставался пожизненным узником страсти. Весь в испарине, Джейкоб проснулся и понял, что во сне мастурбировал. Он сонно поплелся в ванную завершить начатое. Не завершалось. Постарался ее представить. Без толку – она испарилась. Попытался вспомнить свои самые яркие победы. Все напрасно. Джейкоб посидел на краю ванны, глядя на скукожившийся член. Потом включил телевизор, где рекламные ролики наперебой уверяли: все нормально, бывает со всяким и в любом возрасте. Однако для него это был новый опыт, и он Джейкобу совсем не понравился. Он встал под душ – холодный, насколько мог вытерпеть. В половине девятого он уже был на пути в Сан-Диего. Из подстаканника торчал буррито, купленный на заправке. Джейкоб переключал станции на приемнике, надеясь заглушить отголоски стыда и смятения. В кои-то веки скоростное шоссе оправдало свое название – к пристани Пойнт-Лома Джейкоб приехал за четверть часа до назначенного срока. Припарковавшись, вылез из машины и полной грудью вдохнул ароматы океана и солярки. В гавани сквозь туман маячила громада моста Коронадо; военный корабль пришел на ремонт. Кружили чайки – издевались. Из обгаженного таксофона Джейкоб позвонил Людвигу и попросил поспешить, иначе его тут разбомбят. Людвиг прибыл на небольшом прогулочном катере по имени «Пенсионный план». На палубе стоял дородный мужчина лет шестидесяти с лишним. Светлые волосы вылиняли до белизны; из треугольного выреза синей гавайской рубашки, расстегнутой на три пуговицы, выглядывала грудь, докрасна опаленная солнцем; усы, по кромке прокуренные. Обменявшись рукопожатиями, Джейкоб и Людвиг спустились в каюту и сели на банкетки в пестрой обивке. На столике между ними – стаканы жидкого чая со льдом. – Давайте так на так, – сказал Джейкоб. – Рассказываем, что нам известно, и тогда, может, что-нибудь прояснится. – Начинайте. К этому Джейкоб был готов. Видимо, скепсис объяснялся тем, что Людвиг не раз обжегся на подобных заверениях. Джейкоб нуждался в помощи, но и сам хотел помочь не меньше. Однако приходилось оберегать собственную территорию, и потому в описании места преступления он опустил самые странные детали, все представив как обычное зверское убийство. – Я гадал, чем же он так кого-то достал. Теперь знаю. Людвиг задумчиво пошевелил пальцами. – Не вздумайте соваться к родственникам. Они и так уже хлебнули. Джейкоб игнорировал реплику. – Вы создавали портрет преступника? – спросил он. – ФБР дало свой вариант. Белый мужчина, от двадцати до пятидесяти, умен, но не востребован, сложности в межличностном общении, педантичен. Обычная лабуда. Смехота, да и только. «Сложности в межличностном общении». Надо же. Охеренная проницательность. Сложности… И что толку? – Людвиг покачал головой. – Ноль. Что-нибудь совпадает с вашим парнем? – Не знаю. Я не знаю, кто он. – Как выглядит? Джейкоб показал фото головы; Людвиг присвистнул. – Ничего себе. – Напоминает? – спросил Джейкоб. – Никого из тех, кого допрашивали. – Не такой уж он педант. ДНК-то оставил. – В восемьдесят восьмом об этом мало кто думал. На миг забывшись, Людвиг вперился в фото. Потом огорченно сник. – Что ж, он белый. – Людвиг бросил снимок на стол. – Хоть это угадали. – Кто вначале вел расследование? – Собрали целую бригаду спецов из ограблений и убийств, под началом Хауи О’Коннора. Может, слыхали о нем? – Вряд ли. – Перворазрядный хмырь. Но коп хороший. Потом бригаду свернули, а через пару лет и его выперли. Одна свидетельница заявила, мол, он ее лапал, и ему велели погулять на время расследования. Через неделю он пустил пулю в рот. Вот такая грустная дребедень. – У него была какая-нибудь версия? – Насколько я знаю, никакой. По крайней мере, серьезной. Сам я с О’Коннором не говорил. Только читал дело, а он не из тех, кто подгоняет факты под гипотезы. По общему мнению, действовал гастролер, которого толком никто не заприметил. К тому же незадолго до этого взяли Ричарда Рамиреса [25] . Люди мыслят стандартно. – Что сами скажете? Людвиг пожал плечами: – Когда я получил дело, СМИ наперебой трубили о сногсшибательной новинке – базе ДНК. Дескать, вот волшебная палочка, которая раскроет все глухари, пылящиеся в архивах. – Не раскрыла. – Ни хрена. Я запрашивал базу, нет ли совпадений. Сначала каждую неделю, потом раз в месяц, потом в годовщины убийств. По новой допросил всех, кто еще был жив. Ничего нового. Никого не арестовали. Никто не мучился виной. Никакого просвета. Начальник мой намекнул, что никто меня не осудит, если я похороню это дело. |