Онлайн книга «Ничего особенного»
|
– Ты чего это разорался? – спокойно спросил дед Егор. – А ты не лезь! – приказал Николай. – Развел демократию! Вот тебе результат! Дед подумал и врезал Николаю по шее, да так, что тот пробежал вперед несколько шагов. И самое ужасное заключалось в том, что все это видели. Николай сильно заморгал, чтобы не заплакать. Потом крикнул деду Егору: – У меня, между прочим, четыре медали и орден за трудовые заслуги!.. А! Делайте что хотите… Махнул рукой. Залез в сарай и заперся. – Ну вот! – На глазах у Ляльки выступили слезы. – Ушел… Довели человека! – Она зарыдала в голос. – А ну помолчи, – сказал ей дед Егор. Лялька послушно затихла. Во дворе наступило тягостное молчание. И именно в эту самую неподходящую минуту к дому подошли Мещеряков, Чиж и Мишка. – День добрый! – бодро приветствовал семью Мещеряков. – Ой! – ахнули Танька и Вероника и юркнули в дом. – Егор Иваныч, знакомься! – предложил Мещеряков деду Егору. – Товарищ из телевизора. – Чиж! – представился Чиж и пожал руку деду Егору, потом Ляльке. – Давай, Егор, зови Татьяну, – распорядился Мещеряков. – Товарищ народными талантами интересуется. – Прямо щас, что ли? – спросил Егор. – А когда же? Человек вон за тыщу километров приехал, а у меня правление через двадцать минут. – Ну ладно, – согласился сознательный дед Егор. – Танька, давай выходи… – За что же десять лет? – Мишка подошел к Мещерякову. – Когда летчик цел и вертолет чуть помялся… – Какой вертолет? – не понял Мещеряков. – Ну тот. С тыквой… Сколько дадут? – Пять, – сбавил Мещеряков. Из сарая тем временем вышел угрюмый Николай. Из дома – Танька и Вероника. На Таньке было зимнее пальто, застегнутое на все пуговицы, а Вероника – в мужской рубахе с засученными рукавами. – Михаил, а ты чего стоишь? – сказал дед Егор Мишке. – Тащи гитару! Играть будешь. – Чего это я буду играть? Это ж самодеятельность. – Ну и что? – не понял дед. – А за самодеятельность не платят. Я бесплатно вкалывать не буду. Так что сами пойте. Пока. Мишка повернулся и пошел. – Что это с ним случилось? – удивился Мещеряков. – Ничего с ним не случилось, – спокойно объяснила Танька. – Он всегда такой и был, жлоб несчастный… Мишка обернулся на оскорбление. – Иди, иди… – напутствовала Танька. – Без сопливых обойдемся. И запела звонко, на весь свет: – «Три месяца лето, три месяца осень, три месяца зима и вечная весна…» Птицы замолчали и замерли в одинаковых позах: «Танька поет…» Травы и колосья привстали на цыпочки и потянулись к солнцу: «Танька поет…» Коровы на ферме прибавили надой молока. А доярки сидели и слушали, и лица у всех становились похожими. * * * Уже темнело, когда бабка Маланья вылезла из автобуса. Мишка отделился от своего мотоцикла, подошел к соседке. – Садись, – предложил Мишка. – Подвезу до дому. – О нет! – категорически отказалась старуха. – Я этой технике не доверяю. – А я тебе подарок приготовил. – Мишка протянул подарок. – Померь. – Чего это? – не поняла Маланья. – Куртка. Водонепроницаемая. Мишка накинул на плечи Маланьи куртку. Она была легкая, на пластмассовой молнии, простеганная ромбиком. – Чего это ты? – Маланья просто обомлела от Мишкиной щедрости. – А я подумал: на базаре стоять – то холодно, то дождь… – смущенно оправдывался Мишка. – А тебе чего? – прямо спросила Маланья. – А мне ничего не надо, – бескорыстно отказался Мишка. – Как это ничего? – Маланья задумалась. – Вот! Я тебе открытку дам! Японскую! Вот так держишь: в платье. – Маланья показала ладонь. – А так, – она чуть повернула ладонь, – одна срамота. – Не надо, – отказался Мишка. – Бери, бери, – расщедрилась Маланья. – Мне-то она зачем? Маланья собралась было идти, но Мишка задержал ее: – Баба Маланья, у меня к тебе просьба… – Ну. – Если тебя спросят: когда ты шла к автобусу, Мишку видела? Говори: не видела. Трактор стоял, а его не было. – А разве ж я тебя видела? – удивилась Маланья. – А то нет? – удивился Мишка. – Ты еще спросила: который час, я сказал – три… – Не помню, – созналась Маланья. – От старость – не радость. А за куртку спасибо. Маланья повернулась и пошла. Мишка провожал глазами свою куртку на Маланьиной спине. – А рукава-то длинные! – крикнул Мишка. – Это я подошью, – успокоила Маланья. * * * Танька сидела за швейной машинкой и строчила платье-макси из двух белых скатертей. Перед ней в обрезках лежал журнал мод. В нем была изображена японка в белом платье а-ля рюс с белыми кружевами. Танька оглядела дело рук своих, потом подошла к кровати, присела на корточки и отодрала кружевной подзор, тяжелый не то от пыли, не то от собственного веса. Вернулась к машинке, стала приспосабливать кружева к белому льну. В это время вошла Вероника и сообщила: – Тань! Тебя Мишка зовет! Танька вышла из дома. В небе стояла полная белая луна. А посреди двора возвышался Мишка Синицын в ватнике и с рюкзаком. Как новобранец. – На! Пластинки ваши. Три штуки. И клещи деду Егору отдашь. Я у него брал. Танька взяла пластинки и клещи. – А я, значит, поехал. Пока. – Куда это ты поехал? – удивилась Танька. – На Землю Франца-Иосифа! – Чего? – На заработки. Машину куплю. Новый дом поставлю. – А я? – тихо спросила Танька. – Выходи за летчика. За Валерия Ивановича. Танька молчала. Мишка посмотрел в ее приподнятое лицо. Отвернулся. Сказал небрежно: – Некогда мне глупостями заниматься. Мне надо деньги зарабатывать. – Мишка… Все-таки какой же ты… – тихо, как бы дивясь своему открытию, проговорила Танька. – Ну, какой, какой? – Голый материалист! – Не голый, а диалектический. Дура. Он пошел прочь по знакомой тропинке. А Танька осталась стоять на крыльце. И ничего не поменялось в мире. Ничего не сдвинулось. И равнодушная природа продолжала красою вечною сиять. |