Книга Бегство к любви, страница 39 – Саманта Тоул

– Я не говорил, что ты мила. Я сказал, что ты мило виляешь попкой. – Он озорно улыбается.

Я покраснела. Смущенная донельзя, возобновляю шаг, не обращая внимания на тихий смех за спиной.

К тому времени, когда я подхожу к «Мустангу», настроение у меня испорчено. На душе тревожно, я нервничаю…

Взвинчена.

Совершенно не таким представляла я себе свое состояние сегодня утром, когда проснулась. Джордану не составляет труда в любой момент вывести меня из равновесия. Первый раз встречаю такого человека.

И сегодня между нами что-то изменилось. Пока еще не пойму, в какую сторону, не пойму, что происходит, но в наших с ним отношениях определенно наступил перелом.

В машину мы сели одновременно. Пока я пристегивала ремень безопасности, Джордан включил зажигание. Мотор гудит, можно ехать, но мы не трогаемся с места.

Я смотрю на него.

Голова его наклонена в мою сторону, глубоко посаженные глаза смотрят на меня, но выражение его лица мне непонятно.

– Что? – спрашиваю я смущенно. Убираю за ухо волосы, чувствуя, как краснею под его взглядом.

Он покачал головой, моргнул, словно очнувшись от своих мыслей.

– Ничего. Просто балдею от тебя, когда ты такая напористая. – Улыбка. Потом он глянул назад и дал задний ход.

У меня голова пошла кругом.

Джордан от меня балдеет.

Он балдеет от меня.

И глыба льда, что я ношу в своей груди, начала таять.

* * *

По дороге в Фармингтон говорит в основном Джордан. Наверно, старается заболтать меня, чтобы я не думала о том, куда и зачем еду.

Я держусь неплохо, но, когда до Фармингтона остается ехать минут десять, меня прошибает холодный пот, и, едва мы пересекаем границу города, у меня заходится сердце. Того и гляди начнется приступ паники.

Я не сразу осознаю, что машина остановилась.

– Приехали? – Глаза у меня вытаращены, настороженные, как у кролика.

– Осталось проехать один квартал. Я подумал, ты захочешь настроиться перед тем, как мы пойдем в дом.

– Может, это не она.

Я смотрю на него. Знаю, что и взгляд мой, и голос наполнены отчаянием.

– Может быть, – медленно произносит он. – А если она?

Я пожимаю плечами, имитируя беспечность, хотя состояние мое далеко от непринужденного.

– Значит, я нашла свою мать.

Мы оба смотрим вперед, сидим и молчим.

– Ну, готова? – наконец спрашивает Джордан.

– Да.

Он заводит двигатель и снова выезжает на дорогу. Через несколько минут тормозит перед домом из красного кирпича.

Я поворачиваюсь к нему.

– Ты пойдешь со мной?

– Уже пошел, – улыбается он.

Сделав глубокий вдох, я надеваю темные очки и выбираюсь из машины.

На тропинке, ведущей к дому, в нерешительности останавливаюсь. Джордан берет меня за руку и тянет вперед.

На крыльце, не выпуская моей руки, Джордан перегибается через меня и звонит в дверь. Запах его лосьона мгновенно меня успокаивает.

– Что сказать? – шепчу я.

– Просто спроси, живет ли здесь Анна Монро. А там посмотрим.

Встретив его взгляд, я киваю.

Потом слышу шаги в прихожей. Кто-то подходит к двери. Я цепенею. Джордан ободряюще стискивает мою ладонь.

– Все нормально. Я с тобой, – ласково шепчет он.

Дверь отворяется. Перед нами – китаянка.

Нет. Не она.

Странно, пожалуй, что при этом я испытываю облегчение.

В моей внешности ничто не указывает на то, что в роду у меня были китайцы: кожа светлая, волосы белокурые, глаза голубые. Но, может, это – не Анна Монро.

Сейчас выясним и уйдем.

– Что вам угодно? – спрашивает женщина, переводя взгляд с Джордана на меня.

– Я… э… – Я прокашлялась. – Я… э… – Что с моим голосом?

– Здесь живет Анна Монро? – спрашивает Джордан, стоя у меня за спиной.

Китаянка моргает, все так же глядя то на меня, то на Джордана. Нерешительно произносит:

– Да.

– Можно с ней поговорить?

– А вы?..

– Простите. Меня зовут Джордан, а это Мия.

Китаянка переступает с ноги на ногу, складывает на груди руки.

– Анна Монро – это я.

Я делаю выдох, только теперь сообразив, что все это время стояла, затаив дыхание, и… сразу убегаю. Поворачиваюсь, вырываю ладонь из руки Джордана и мчусь по дорожке к машине.

Я знаю, что поступила нехорошо, бросив Джордана, но ноги сами несут меня прочь.

Сердце колотится в груди. Кровь шумит в ушах. И мне хочется только одного – наесться.

Наесться и вытошнить все, что съела.

Мне действительно крайне необходимо опорожнить желудок.

Забравшись под защиту «Мустанга» Джордана, я рывком снимаю очки и, подсунув руки под мягкое место, пытаюсь унять расходившееся сердце и утихомирить бушующие во мне противоречивые чувства.

Несколько минут спустя в машину садится Джордан. Поворачивается ко мне.

– Так… это не твоя мама.

– Почему ты так решил?

Я в полной растерянности. В такие мгновения я либо плачу, либо смеюсь. Перед Джорданом плакать я не хочу, поэтому захожусь смехом. Он вырывается из меня. Я понимаю, что, должно быть, похожа на сумасшедшую, но остановиться не могу, да и не пытаюсь.

Наконец, когда вновь беру себя в руки, ладонями вытирая глаза, замечаю, что Джордан смотрит на меня, да с таким выражением на лице, которого я прежде не видела.

Никто никогда не смотрел на меня так, как он сейчас. Будто сопереживает мне. Искренне сопереживает.

Напряжение уходит из его взгляда, на губах появляется лукавая улыбка.

– Ты, по-моему, совсем не расстроилась.

Глядя на его улыбку, я тоже смеюсь.

– Извини, что бросила тебя там. – Все еще чуть задыхаясь от своего истеричного смеха, я показываю в сторону дома китаянки.

– Не беда. Поехали. – Он заводит машину. – Перекусим что-нибудь.

Еда. Для меня в данный момент не очень хорошая идея.

– Я не голодна. – Я пристегиваюсь ремнем безопасности.

– Зато я голоден. А ты посидишь посмотришь, как я ем. – Он снова сверкает белозубой улыбкой, и я, ослепленная ею, даже не думаю возражать.

* * *

Джордан привозит меня в кофейню, в которой он, по-видимому, бывал не раз. По его утверждению, здесь потчуют лучшим в мире лаймовым пирогом.