Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
– А как же! – степенно покивал Абид ибн Абдаллах. – Ирем! Ирем Зат аль-Имад, Ирем Многоколонный – красотища, люди говорят!.. Весь в садах, фонтанах!.. – Сейид… – Молчать!.. Ты сам видел Вабар? – Я нет, но с племенем руала ходит… – А среди ваших есть кто-нибудь, кто видел Вабар? Парнишка несколько смутился: – Ну… да… но он… – Что – он? – Это старый шейх, он был безумен, еще когда я был ребенком… – тихо сказал обреченно стоявший за спиной сына Абу аль-Хайджа. – Почему ты решил, что Вабар открывается перед карматами? – Сейид… – Молчать!.. Я что, тихо спрашиваю? Почему ты решил, что они уходят туда? Парнишка вдруг съежился – и боязливо оглянулся на отца. Тот так же обреченно махнул рукой. И Абид сказал: – Я… я ходил… с ними… один раз. Проводником… Собрание закивало и зашебуршалось – кто бы сомневался. Бедуины – ублюдки без чести и стыда, не знающие истины и веры. Бедуины служат тому, кто им заплатит, – и убивают так же, без зазрения совести. – Сейид… – Молчать! – Мой сын был заложником! У руала! Он ни в чем не виноват! Я отдал его в заложники, а они отправили его с карматским отрядом! – Рассказывай, о Абид, – ледяным голосом приказал самийа. Пожав плечами и еще раз оглянувшись на поникшего отца, юноша рассказал: – Мы шли с ними долго. А потом карматы разделили караван – нас отправили в Неджд, а сами пошли прямиком через пески. И я видел – у них воды на пару дней пути от силы. За пару дней до аль-Ахса не дойдешь. – А если там колодец? Оазис? – скривился нерегиль. – Они говорили не о колодце, сейид, – решительно возразил юноша. – Они говорили о долгом отдыхе в садах! А их было не меньше тысячи! – Ты считать-то умеешь? – Ну… – До скольки? – До десяти… – Понятно. – В оазисе нельзя напоить столько верблюдов и столько коней! – Что еще они говорили? И тут паренек сник. Причем сник окончательно. – Я что, тихо спрашиваю? Непонятно говорю на ашшари? Что они еще говорили, о сын греха, не смей скрывать от меня ничего! – Они говорили… – И парнишка вдруг боязливо заоглядывался по сторонам, словно ожидал нападения неизвестных злоумышленников. Абу аль-Хайджа заложил руки за пояс с джамбией и мрачно проговорил: – Ну рассказывай, раз начал… – Они говорили, что пленных – мало… Нерегиль хищно прищурился и подался вперед: – Для чего – мало, о Абид? – Чтобы и… врата… открыть, и домой привести… – выдавил юноша. – Какие врата? – прошипел самийа. – Я не знаю, сейид, – жалобно отозвался юнец – от его былого гонора не осталось и следа. – Не знаю! Но, чтобы открыть врата, им нужны были пленные! Много пленных! – Вот как… – тихо отозвался нерегиль, медленно распрямляясь. – Сейид, прошу вас… – Да, Абдаллах?.. – Самийа, казалось, стремительно погружался в какие-то свои мысли, как в глубокую воду. – Прошу вас, не давайте веры глупым словам моего сына! Нерегиль непонимающе нахмурился. – Абид давно толкует о Вабаре, о джиннах, о наснасах и прочей чепухе, сейид. – Договаривай, о Абу аль-Хайджа, – нахмурился нерегиль еще сильнее. – Его мать… – тихо сказал Абдаллах ибн Хамдан – и положил руку на поникшее плечо сына, – …его мать ехала с караваном, который попал в хамсин. Она… не вернулась. С тех пор Абид верит, что она в Вабаре. Простите мою глупость, сейид, я не должен был приводить его сюда. Абид дернул плечом и отвернулся. Запрокидывая голову, словно хотел лучше разглядеть резной потолок. – Пойдем, Абид, ты уже достаточно наговорил здесь… – Постой, – тихо остановил его нерегиль. – Подойди ко мне ближе, о Абид. Ближе. Еще ближе. Сядь напротив меня. Я сказал, сядь. Вот так. Теперь смотри мне в глаза. Я сказал, смотри – мне – в глаза. Вот так. Теперь слушай внимательно мой вопрос. Ты готов? – Да, сейид, – карие глаза растопырились от возбуждения и какой-то трогательной, отчаянной надежды. – Когда ты шел с карматами, ты ничего не слышал о золотой женщине в рогатой короне, которая едет верхом на льве, а в руке держит длинное копье?.. Абид замер, как суслик под взглядом змеи. Даже глаза остекленели. – Ну-у? – угрожающе прищурился нерегиль. В страшной тишине Абу аль-Хайджа тихо кашлянул и заметил: – Слишком общее описание, сейид, любая может подойти. – Раз так, – мрачно проговорил самийа, поднимаясь, – мы идем в сад. Мы – это я и шейхи племен. Собрание выдохнуло и тихо ахнуло. В саду самийа принялся рычать, как тигр: – Какого шайтана вы молчали?! – А кто бы нам поверил, сейид? – тихо отозвался пожилой шейх в длиннейшей, чуть ли не до пола куфии. Все сидели под пальмами прямо на песке. Военачальники все еще гомонили в зале. Поправив икаль, бедуин продолжил: – Вы видели, как они на нас смотрят? Мы для них – никто. Так, плевок под ногами. И все, что мы говорим, для них – чушь и чепуха. Невежественные измышления. Словно мы не такие же правоверные, как они… Тонкие породистые губы скривились. Остальные – такие же поджарые, сухопарые, смуглые люди с обветренными лицами – закивали. Да, горожане презирают нас, кочевников. «Болтаешь, как бедуин» – вот их поговорки. Нерегиль уставился на аль-Хайджу: – Давай рассказывай по порядку, Абдаллах. – О Вабаре я не знаю ничего достоверного, сейид… Про Руб-эль-Хали говорят многое, но я не буду описывать то, чего не видел я сам – или люди, которым я доверяю. – А ее ты видел? – Нет, сейид… – Бедуин даже отшатнулся. – А того, кто видел? – С тем, кто видел, я говорил, это правда, сейид, – пробормотав это, герой карматской кампании заоглядывался, но остальные отводили глаза – мол, твой сын сболтнул, тебе и расхлебывать. – Рассказывай! – О… богине? Бедуин именовал ее крайне осторожно – «та самая богиня», аль-илахат. – Как вы ее называете? – Так и называем, сейид. Кто-то – Иллат. Кто-то – Аллат. А кто-то, как мы, – аль-Лат. |