Онлайн книга «Сиятельный»
– Брось, – потребовал я. Головорез откинул кинжал в траву. – Теперь отойди с дороги. Китаец послушно освободил проход; на губах его играла презрительная ухмылка. Он твердо намеревался отомстить и знал, что случится это очень и очень скоро. Я обошел его, продолжая удерживать на прицеле пистолета, уже на мосту развернулся и произнес: – Передай господин Чану… – а потом замолчал, понимая, что словами ничего не изменить. – Что передать? – Ничего, – мотнул я головой. – Он сам все поймет. И прострелил китайцу колено. Головорез со сдавленным вскриком повалился на землю, из кустов выскочили две тени и бросились к раненому главарю. Я быстро попятился и продолжал пятиться до тех пор, пока мост не скрылся из виду за поворотом. Тогда развернулся и со всех ног припустил к дому. Погони не было, но в безопасности я себя почувствовал лишь в мертвом саду. Проклятие обожгло легким касанием, но теперь оно вызвало не привычный озноб, а вздох облегчения. Заходите в гости! Заходите, если жизнь дорога! Я тихонько рассмеялся и зашагал к особняку, призывно светившемуся в темноте окнами гостиной. – Ты бежал? – удивилась Елизавета-Мария, когда я прошел в дом. – Не хотел опоздать на ужин, – буркнул в ответ. – Ты и не опоздаешь, – рассмеялась девушка и скомандовала дворецкому: – Теодор, пора накрывать на стол. Ссылаться на отсутствие аппетита я не стал, только уточнил на всякий случай: – Опять потроха? – Ты слишком плохо обо мне думаешь, – лукаво улыбнулась Елизавета-Мария. На ужин подали поджарку с овощным рагу. Мясо оказалось жестким и переперченным, и все же я критиковать кулинарные таланты девушки не стал. Та была сегодня на редкость молчалива, и это меня вполне устраивало. Ужин прошел в гробовой тишине. Лишь когда тарелка опустела, я откинулся на спинку стула и удивился: – Ты решила перейти на белое вино? Елизавета-Мария поглядела на бокал и озадаченно покачала головой: – Знаешь, Леопольд, я уверена, что купила три бутылки красного, но две из них куда-то пропали. – На меня не смотри, я не пью. И Теодор тоже алкоголем не злоупотребляет. – Это и удивительно, – задумчиво протянула девушка. Я не придал этому обстоятельству особого значения и отправился в спальню. Уже в коридоре навстречу попался дворецкий, он нес в столовую поднос с чайными принадлежностями. – А как же десерт, виконт? – удивился Теодор. – Подними наверх, – попросил я, а сам завернул в ванную комнату. Снял пиджак, закатал рукава сорочки, с интересом оглядел обожженные кровью падшего руки. Бубоны аггельской чумы потускнели и не беспокоили весь день, но к вечеру вновь начали нестерпимо чесаться. И сколько ни держал их под холодной водой, лучше не становилось. Наоборот – начала кружиться голова. Когда зашел в спальню, поднос с чайником и корзинкой печенья уже стоял на прикроватной тумбочке; я запер за собой дверь, проверил ставни и улегся в постель. Налил чаю, взял потрепанный томик «Приключений Алисы в Стране чудес» и неожиданно понял, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Усталость навалилась неподъемным грузом, и сколько ни старался побороть ее и сосредоточиться на чтении, глаза закрывались сами собой. В очередной раз клюнув носом, я сдался и обессиленно откинулся на подушку. Уснул в один момент. Проснулся от явственного ощущения чужого присутствия. В спальне кто-то был. Шелестел бумагами, рылся в буфете, ворошил содержимое платяного шкафа. Кто-то что-то искал. Искал и приглушенно ругался себе под нос. – Драть! Драть! Драть! – бухтел некто, переворачивая комнату вверх дном. А я просто лежал на кровати с закрытыми глазами и ждал, когда сгинет порожденный моим беспокойным воображением морок. Оцепенение скинул пронзительный гудок клаксона. Я приподнялся на одном локте, но ставни были закрыты и в спальне сгустились непроглядные тени. Не виднелось ни единого проблеска света: не проникали лучи в щель под дверью, не светились усеявшие предплечья алые бубоны. Последнее даже радовало, но… Но в комнате по-прежнему кто-то был. Чиркнув длинной спичкой по боковине коробка, я зажег газовый рожок и сощурился, дожидаясь, пока привыкнут к свету глаза. А потом не удержался и выругался: – Будь я проклят! Только не ты! В ответ послышалось бульканье, словно некто приложился к горлышку и влил в себя пару глотков вина. Впрочем, никаких «словно» – так оно все и было на самом деле. На подоконнике сидел беловолосый лепрекон в смятом гармошкой цилиндре, распахнутом на груди зеленом камзоле и слишком маленьких башмаках, из обрезанных носов которых торчали толстые пальцы с неровно обгрызенными ногтями. За широкий кожаный ремень с медной пряжкой был заткнут немалых размеров кухонный нож. Красноглазый коротышка-альбинос – а рост незваного гостя не дотягивал даже до метра – оторвался от опустевшей бутылки, рыгнул и вдруг спросил: – Где нормальное пойло, Лео? Ром, виски, водка, коньяк? Ты уже большой мальчик, большие мальчики не пьют эту сладкую водичку! – Сгинь! – потребовал я, откинулся на подушку и зажмурился, прогоняя выбравшееся на волю воспоминание. Голова раскалывалась, как если б я сам, а не лепрекон вылакал все купленное Елизаветой-Марией вино и теперь маялся от жуткого похмелья. – Поцелуй меня в зад! – отозвался коротышка, предусмотрительно спрыгнув с подоконника, на котором представлял собой слишком хорошую мишень. Но я кидаться в него подушками не стал, вместо этого сделал несколько глубоких вздохов и попытался выкинуть безумное видение из головы. И мне это почти удалось, но тут раздался стук в дверь и послышался голос Елизаветы-Марии. – Лео, открывай! – позвала она. – За тобой приехали! Прежде чем я успел подняться на ноги и отпереть дверь, возле нее оказался выбравшийся из-под стола лепрекон. Он отодвинув засов и проворно отступил в тень, а когда в спальню прошла Елизавета-Мария, со всего маху шлепнул ее пониже спины и под пронзительный девичий визг стремительно выскочил в коридор. – Драть! Вот это зад! – донесся до нас его раскатистый смех. – Что это было?! – зарычала на меня взбешенная Елизавета-Мария. – А на что это было похоже? – На седого лепрекона, который распускает руки! Я лишь вздохнул и принялся натягивать брюки. |