Онлайн книга «Сиятельный»
Звякнув цепями, я откинулся на спинку неудобного стула и спросил, желая увести разговор в сторону от опасной темы: – С чего вообще все взъелись на христиан? Они выступили на стороне императора, но после свержения падших подверглись гонениям, еще более жестоким, чем прежде! – Христиане – это деструктивная секта, – спокойно ответил Бастиан Моран. – Они опасны. Мистицизм и заговоры никого не доводили до добра, а христиане жили этим долгие века. Они выдумали себе бога… – Выдумали? – охнул я. – А падшие? А инфернальные твари? Ад существует – этому есть множество доказательств, а раз так… – Ад, рай, душа… – презрительно махнул рукой старший инспектор. – Мракобесие невежд! Придумали сказочку и цепляются за мнимое бессмертие души, будто утопающий за соломинку. Это все от страха смерти. Вам ли, виконт, не знать? – Падших не существовало? – А кто сказал, что они спустились с небес? – Откуда же, если не оттуда? – С Венеры или Марса. С Юпитера или обратной стороны Луны. С других звезд. Да откуда угодно! Забудьте о мистике и сакральных тайнах, доверьтесь науке! – Вы все же механист… – И что с того? – Неважно, – отмахнулся я и спросил: – Мой арест вызван поддержкой христиан отцом? – Разумеется нет! – мягко улыбнулся старший инспектор. – Я лишь объяснял, по какой причине вы попали в поле моего зрения. Дабы развеять подозрения в предвзятости. – Пока вам это не удалось, – заметил я. – Разве? – удивился Бастиан Моран. – Ваш отец подозревался в причастности к убийству графа и графини… – Обвинений предъявлено не было! – перебил я собеседника. – Не было, – не стал спорить тот. – Но лишь потому, что все сочли Бориса Орсо погибшим от аггельской чумы. К сожалению, из-за карантина сыщики не смогли проверить особняк, но со слов очевидцев, ваш отец находился в тот вечер дома. Как, впрочем, и вы с матерью. Теперь понимаете причину моего удивления, когда среди подчиненных инспектора Уайта я наткнулся на фамилию Орсо? Детектив-констебль Леопольд Орсо, подумать только! Десять лет вы пропадаете невесть где, а потом вдруг выпрыгиваете, как чертик из коробочки, оформляете свидетельство о смерти отца и начинаете жить в доме, который до сих пор находится под карантином! – У меня оказался иммунитет. – Чушь! – отмахнулся Бастиан Моран. – Я расскажу, что произошло на самом деле! Ваш отец узнал о грядущем аресте и пустился в бега, заставив всех поверить в свою гибель! Он использовал аггельскую чуму как прикрытие! Не было никаких убийц, кроме него самого. – Вовсе нет, – покачал я головой. – Он никогда бы не поступил так с мамой, не оставил бы ее умирать… Но мое утверждение уверенности старшего инспектора в собственных выводах нисколько не поколебало. – Ваша мать была тяжело больна, – заявил Бастиан Моран. – Брать ее с собой было неразумно. Полагаю, Борис просто решил избавить ее от лишних страданий. – От лишних страданий? – разозлился я. – Да вы видели когда-нибудь, как умирают от аггельской чумы?! – А вы? – спросил старший инспектор. – Вы, Леопольд, это видели? – Видел, – подтвердил я. – В ту ночь я был дома. Я видел, как умирали наши слуги. Отец спас меня, проклятие наслал не он. Мы были в доме. Вероятно, старший инспектор Моран своим провокационным вопросом рассчитывал выудить из меня показания о смерти Джимми, поэтому он кисло улыбнулся и процедил: – А любил ли отец вашу мать? Или она была для него лишь источником средств к существованию? Глаза заволокла красная пелена, нестерпимо захотелось перескочить через стол и выбить из наглеца дух, но мне удалось побороть клокотавшую внутри злобу и размеренно задышать, успокаивая дыхание. Помогло ясное понимание, что именно такой реакции от меня и ждут. Ну и кандалы на руках и ногах немало поспособствовали рассудительности, не без этого. Я поморщился и посмотрел на старшего инспектора с нескрываемым скептицизмом. – Итак, у вас есть, – начал я подводить итог допроса, – моя связь с банком, убитыми и местом преступления. А что с мотивом? Бастиан Моран легкомысленно пожал плечами. – Наследство, возможно? – предположил он и вдруг объявил: – Но – довольно! Леопольд Орсо, вы арестованы по обвинению в убийстве Исаака Левинсона, его домочадцев и слуг. Меня словно в солнечное сплетение лягнули. – Что вы сказали? – не поверил я собственным ушам. – Вчера вы проникли в особняк, где проживала жертва, и убили всех, кто там находился. Не уверен, произошло это на почве личных неприязненных отношений или всему виной финансовые разногласия, но факт остается фактом. Вы убили их! Женщин, детей… – Хватит! – рявкнул я и, звякнув цепями, саданул ладонями по столу. – Что за бред вы несете? – Это не бред, – посмотрел старший инспектор на меня с нескрываемым презрением. – Документально зафиксировано, что вы посетили жилище банкира вечера вечером в двадцать четыре минуты седьмого. Больше никто в дом не входил и на улицу не выходил, а на рассвете вернувшаяся в дом кухарка обнаружила тела. Бесспорное доказательство вашей вины! – Ерунда какая-то! – пробормотал я, пытаясь осмыслить услышанное. Двадцать четыре минуты седьмого. Никто в дом не входил и не выходил. Двадцать четыре минуты… Не входил и не выходил… На рассвете… И вдруг в голове щелкнуло: обычными свидетельскими показаниями подобную точность не объяснить, а ведись слежка за мной, арестовали бы еще вчера, сразу после выстрела в китайца. – Вы установили наружное наблюдение за домом Левинсона? – спросил я и выжидающе уставился на старшего инспектора. Тот кивнул. – После столь странного налета на банк это показалось мне не лишенным смысла, – подтвердил он. – И филеры зафиксировали, в какое время я вошел в дом, во сколько покинул его, и тот факт, что до утра никто больше не входил и не выходил? – Именно! – И в какое время я покинул особняк? – уточнил я. Бастиан Моран полистал лежавшую перед ним папку и сообщил: – Вы пробыли в доме двадцать восемь минут, – затем понимающе улыбнулся и заметил: – У вас было достаточно времени для убийства. Но я досадливо отмахнулся. – Сотрудники Третьего департамента подтверждают, что я покинул дом покойного в шесть часов пятьдесят две минуты? Старший инспектор посмотрел на меня с неприкрытым подозрением, но все же подтвердил: – Так и есть. Не понимаю, почему это вас так радует! – Неважно, – расплылся я в беспечной улыбке. – Предъявляйте обвинение, этот разговор меня уже утомил. |