Онлайн книга «Сто бед»
|
– Как это «не беспокойся»? Ты себя в зеркале видела? – Прекрати нести чушь! – заорал я. – Прекрати! – Прекрати! Кто, я?.. – всхлипнул шофер. – Ладно, – произнес Недо. – Паркуйся. – Как это «паркуйся»? Она же умрет! – Паркуйся, кому говорят! Водитель обернулся. Испуганный тоном Недо, он резко затормозил перед кинотеатром «Радник». – Выходи! – Тише-тише, Недо, поосторожней, – простонала Азра. – Прошу тебя… – Поосторожней?! Недо пинками и затрещинами вытолкал водителя из машины, и тот свалился на асфальт. Предвидя, что сейчас схлопочет еще, он торопливо стянул с ноги белый носок и замахал им, словно белым флагом. – Хватит, довольно, ради всего святого, – умолял он, пытаясь увернуться от града ударов. – Эй, кузен, – окликнул я Недо. – Давай отвезем Азру в больницу, а этого ты потом прикончишь. Они ничего не слышали. Избиение продолжалось до тех пор, пока шофер не вытащил из багажника разводной ключ и не стал размахивать им, чтобы отогнать Недо. Азра придвинулась к дверце машины и обняла меня: – Посади меня к себе на плечи… Я повиновался. Когда я взвалил ее, как мешок, к себе на спину, самую крепкую часть моего тела, она взвыла от боли. На заправке полицейский с интересом наблюдал за развернувшимся прямо посреди улицы боем и, не двигаясь с места, прихлебывал кофе. Обеспокоенный заправщик указывал ему на дерущихся, но тот оставался безучастным: – Ты что, хочешь, чтобы я поперхнулся кофе? Когда они устанут, мы их посадим за решетку! У меня на спине тихонько постанывала Азра. «Неплохо иметь такую сильную спину, которая может выдержать вес матери, – размышлял я, проходя мимо медицинского факультета. – Пусть только попробуют теперь сказать, что я еще слишком мал!» В регистратуре кошевской больницы было немноголюдно. Притихнув, мать вытянулась на носилках. Какая-то медсестра повезла ее в хирургию. От укола Азра уснула, а похожий на Фернанделя доктор Липа пришел, чтобы ободрить меня: – Ну вот, теперь можешь спокойненько возвращаться домой. Не волнуйся и ни слова отцу. Ты же знаешь, у него был инфаркт. – Да, знаю. Все понятно. – Лучше бы ничего ему не говорить. Завтра проведем все необходимые обследования. И если надо, прооперируем. Мне не больно-то хотелось оставаться дома одному: для этого я был еще слишком мал. Но теперь все внезапно изменилось. После побелки вещи лежали где попало. Ну и ладно, подождут возвращения Азры! Только она умеет наводить порядок. Свернувшись калачиком под одеялом, став меньше макового зернышка, я, кажется, хотел бы вновь вернуться в материнское чрево. Я волновался: как же мне проснуться завтра утром? Я сокрушался: никто не даст мне поспать лишних десять-пятнадцать минут… Я зря беспокоился. Открыв глаза, я заметил первый луч солнца. На блюдце прыгал будильник. В комнате было холодновато, и я справился со всеми утренними процедурами быстрее, чем обычно. На пороге возник небритый отец. Он втащил в комнату чемодан и поцеловал меня в затылок, чтобы избавить от запаха спиртного. – Привет, малец. Где мама? – Мама там… Ну, я хотел сказать, уехала… – Уехала? Как это она может одновременно быть там и уехать? – Она в Песью-Ноу, в Венгрии [13] , на курорте. – Вот так новость! – Нет, не новость. Она уже давно хотела. И обсуждала с тетей. – Ну, надо – значит надо. Пусть лечит свой ревматизм. Ты в школу идешь? – К сожалению, да… – На! Это книжка про растения. Они стонут и страдают, когда мы их вырываем! Я и не знал. – А они ссорятся? – Тут об этом не говорится. После уроков угощу тебя пирожными. – У Решо или в «Оломане»? – На твой выбор! Внизу, в подъезде, поджидала Нада, наша соседка. Она подмигнула мне: – Не говори отцу, что мама в больнице. – Не волнуйся. Я знаю. В школе я ничего не видел и никого не слышал. Я разглядывал книжку про растения. Это правда: они стонут, когда их срывают или срезают. Но я крепче, чем они. С тех пор как Азра оказалась в больнице, никакого нытья, никаких мечтаний о том, чтобы стать чем-то другим. Особенно какой-нибудь дурацкой сливой, грушей или вообще – вишней! Каких только глупостей не говорят люди, пока малы! Теперь надо придумывать всякие байки, чтобы отец поверил, что мать продолжает процедуры в Венгрии. К счастью, она довольно часто говорила о термальных водах. Наша классная – Славица Ремац – отпустила меня с последнего урока, чтобы я успел в больницу, пока не окончилось время посещений. – Меня тоже оперировали по поводу желчного пузыря. Скажешь маме, что это сущие пустяки. Только теперь ей категорически запрещено есть яичный желток! В больнице воняло хлоркой и девяностопроцентным спиртом. Через стекло в двери палаты я смотрел на Азру. Она спала. Лоб и щеки у нее были желтого цвета, как будто она намазала лицо яичным желтком, чтобы оно лучше загорело. Когда я вошел, она открыла глаза и протянула мне руку из-под одеяла. А потом с улыбкой вытащила из-под матраса здоровенный камень, который из нее достали. – Не бойся, сорняк не извести! – успокоила она меня, заметив мое волнение. Мать с гордостью вертела камень в пальцах. – Посмотри, Азра, сколько тут слоев наложилось! – Ты хочешь сказать «наклалось»! – с улыбкой перебила она меня. – Да нет, наложилось! Смотри! – Отец вернулся? – Да. Позавчера. Я бы не мог объяснить, зачем соврал, почему сказал, что он приехал раньше. Новая ложь возникала из прежней, точно сигарета, зажженная от окурка предыдущей. – Он, конечно, каждый вечер уходит из дома? – Нет-нет. Вовсе нет. И почти никакого «буль-буль». – Не может быть… – Я хочу сказать… Он приходит с работы, готовит нам поесть и спит. – И что, он убирает? – Как договоримся. – Что это значит? – Я, например, беру на себя посуду. – Ну, это уж слишком! Когда меня нет, он никуда не ходит… Послушай, сделай кое-что для меня… – Конечно. – У него как минимум пять тайников, где он прячет свое жалованье. Иногда он сует конверт под ящик своей прикроватной тумбочки, иногда кладет его на водогрей. Один раз он даже положил его в холодильник, а в другой – зарыл в свои носки. Хуже всего, что он без конца меняет место. Надо бы, чтобы ты покопался… |