Онлайн книга «Соленый ветер»
– Что будем с ней делать? – Не знаю. – Мы не можем оставить ее здесь, когда уедем после войны. Даже подумать страшно, что картину смоет прилив. – Или разрушит влажный воздух. Странно, что она так долго продержалась в таком климате. Я вновь повесила картину на маленький крючок и вздохнула. – А может, она должна оставаться здесь. – Я на мгновение задержала взгляд на картине и повернулась к Уэстри: – Мне надо тебе рассказать кое-что еще. Насчет этого бунгало. – Что? – Пожилая женщина, Тита, сказала, что на каждого, кто сюда зайдет, падает проклятье. Уэстри ухмыльнулся: – И ты поверила в это предсказание? – Должна признать, я перепугалась. – Анна, помнишь, о чем мы говорили в первый день встречи? Ты сказала, что веришь в свободу воли. – Он легко прикоснулся к моим волосам. – У тебя будет насыщенная, благословенная, наполненная любовью жизнь. Ты сама сделаешь ее такой. Я взяла его за руку. – Ты прав. – К тому же посмотри, сколько добра свершилось в этих стенах. Здесь выросла наша любовь. Родился ребенок. И, возможно, совершилось одно из величайших художественных открытий века. Это она называет проклятием? Мы сели рядом, прислушиваясь к шуму волн, и я прочла про себя молитву. Господи, пусть он будет прав. * * * Времени оставалось мало, мы все это знали. Остаток мая пролетел, словно ураган, и нам с Китти предстояло уехать в середине июня. А Уэстри и остальные ребята отбудут на новое место службы – на этот раз в Европу. Я почти слышала неумолимый стук стрелок, постоянно напоминавший о том, что привычному миру скоро настанет неизбежный конец. Мне предстояла встреча с Герардом. Китти придется оставить место рождения дочери. Мы стали другими людьми. Как мы вернемся в Сиэтл? Как мы сможет жить в том месте, что когда-то называли домом? – Наверное, я останусь, – объявила Китти однажды утром в столовой. – Сестре Гильдебрандт пригодится помощница. В Сиэтле меня никто не ждет. Она не хотела уколоть, но ее слова и последовавшая пауза меня задели. Это правда. Меня-то ждет Герард. Его демобилизовали в июне. Я задумалась: почему Китти хочет остаться? Она уже совсем не похожа на девушку, что вышла из самолета в наш первый день, от прежнего «я» осталась лишь оболочка. Пустая. Холодная. Потерянная. Она погрузилась в работу и проводила все время в лазарете. – Я не понимаю, – удивилась я, откусив кусок вареного яйца, – неужели ты не соскучилась по дому? Ты не хочешь отсюда уехать после… После всего? Она посмотрела в окно, на яркие изумрудные холмы вдалеке. Воспоминания навеки связали меня с этим местом, и, похоже, Китти тоже всегда будет чувствовать, что оставила здесь частичку своего сердца. Она вымученно улыбнулась. – Я думала, что захочу уехать, когда придет время. Но, похоже, я еще просто не готова. Я слабо улыбнулась. – Последние месяцы сложились для нас по-разному, – с сожалением добавила она. – Ты встретила чудесного человека. Только подумай – нашла его здесь, среди войны. Как нарочно, с другого конца столовой нам помахал Уэстри. Вопреки правилам, он направился к нашему столу. – Вот и две самые прекрасные девушки острова. Как ты, милая? Я сняла с его шеи салфетку. – Чудесно. Сегодня утром мне не хватало тебя в бунгало. Было странно не таясь говорить о нашем секрете, но сейчас мы могли расслабиться, ведь Китти сама побывала в бунгало, а кроме нее за столом никого не было. – Уэстри, – оживилась Китти. Мне не понравилось, как она строила ему глазки. – Я нашла в лазарете старые доски, они могут подойти, чтобы заделать скрипучий пол. У меня загорелись щеки. Как Китти смеет говорить с Уэстри о бунгало? Какое ей дело? И почему она помнит о том, что там скрипят половицы? – Спасибо, Китти, – спокойно ответил Уэстри. – Я сегодня загляну, посмотрю, в чем там дело. – Но… – Я раскрыла и снова закрыла рот. – Что такое? – спросил Уэстри. – Ничего, – пробормотала я. – Хотела предложить встретиться вечером в бунгало. Я смотрела прямо на Уэстри, давая понять, что приглашение предназначено исключительно для него. – Чудесная мысль, – ответил он. – Я заканчиваю в пять тридцать. Как раз успеем посмотреть закат. – Отлично. – У меня отлегло от сердца. Уэстри повернулся, чтобы уйти, но Китти снова вмешалась: – Если ты решишь зайти сегодня, я работаю до восьми. – Она смущенно посмотрела на меня. – В смысле если ты захочешь заняться половицами. Уэстри неопределенно кивнул и вышел. Несколько минут мы ели молча, но потом Китти заговорила вновь: – В общем, я, наверное, останусь еще на несколько месяцев, а там посмотрим. Сегодня у медсестер много возможностей. Может, запишусь на службу в Европу. Я смотрела на нее. Кто эта девушка, сидящая передо мной? Я пыталась заглянуть ей в глаза, но она отводила взгляд. – Просто я… – Я обещала помочь сестре Гильдебрандт с прививками, – прервала меня Китти. – Пожалуй, пойду. – Конечно, иди, – ответила я, и она быстро направилась к выходу. * * * – С Китти что-то не так, – заявила я с порога, сбросила туфли и плюхнулась на кровать. – И тебе привет, – с ухмылкой ответил Уэстри, протягивая букет гибискуса. – Прости, – смутилась я, любуясь ярко-желтыми цветами. Красный гибискус рос по всей базе, словно сорняк. Этот встречался реже – единственный известный мне куст находился рядом с бунгало. Я положила цветы на стул и вздохнула, продолжая думать о Китти. – У нас был странный разговор за завтраком, я за нее беспокоюсь. Она так изменилась за последние несколько месяцев. Я ее просто не узнаю. Уэстри достал перочинный нож и осторожно разрезал на столе красное яблоко. – Она действительно изменилась. Любой, кому пришлось через такое пройти, изменился бы. Может, ты к ней слишком строга? – Возможно, ты прав. Я взяла протянутый им кусок яблока. Хрустящая сладость ненадолго притупила мое беспокойство. – Ты ведь не расстроилась из-за комментария насчет половиц? – Нет, – солгала я. – Ну, может, совсем немного. Я не права, что отношусь к этому месту как собственница? Он ухмыльнулся и присел рядом со мной. – Лучше бы ты как собственница относилась ко мне. Я игриво его оттолкнула. |