Онлайн книга «Механическое сердце. Черный принц»
|
– Тетушка, поверьте, он прекрасно обойдется и без шарфа. Кейрен наклонился, чтобы женщине было удобней, и вязаная, пахнущая пылью и пудрой петля легла на шею. – Ну что вы, – он поцеловал пухлую ладонь, – мне давно не делали таких подарков. Женщина зарделась. – Это очень и очень полезный шарф, – наставительно сказала она. – Я сама его связала! – Тетушка! Она все же позволила взять себя за руку и, сникнув, засеменила рядом с тем, кто выдавал себя за Шеффолка. Проклятье! И ведь доказать не получится… – Дорогой, – леди Сольвейг всегда отличалась завидным терпением, но следовало признать, что сегодняшний вечер стал для нее испытанием, – ты не мог бы снять эту… странную вещь. Она взяла шарф двумя пальцами, не сумев преодолеть выражение брезгливости. – Нет, матушка. Это подарок… от одной весьма занятной леди. Ты бы не могла одолжить мне свой бинокль? – Я могу. – Люта протянула белый бинокль на костяной рукояти. …ложа Шеффолков, бархатное гнездо… Люди. Освальд, который, зная, что Кейрен смотрит, играет одному ему понятную пьесу. Вот он держит Таннис за руку, что-то говорит, наклонившись к самому уху. Сдержаться. Охранников четверо, двоих Кейрен видит, они не дают себе труда скрыть свое присутствие. Еще двое снаружи. Достаточно, чтобы предотвратить побег. …надо было еще там, в коридоре. Он бы успел. Таннис старательно улыбается, но улыбка ее – притворна. У нее никогда-то не получалось изображать эмоции. И теперь через старательно рисуемую радость проступает страх. Бедная его девочка. – Дорогой, – в голосе леди Сольвейг звенела сталь, – ты просто неприлично… много внимания уделяешь этим людям. – Так надо, матушка. Леди Ульне Шеффолк, вдовствующая герцогиня, которая отчаянно открещивается от вдовства, предпочитая белые платья, сидит прямо. Она неподвижна. Женщина-кукла. Старая, потемневшая кукла. Сломанная… или нет? На мгновение Кейрен ловит ее взгляд. Живой. Преисполненный презрения и ненависти. Но взгляд гаснет. Еще одна маска? Если так, то старая, надежная, давным-давно ставшая истинным лицом. Таннис смеется и трогает подбородок… она всегда так делала, когда приходила плохая карта, а она старательно изображала, что полные руки козырей имеет. – Следовало ожидать. – Леди Сольвейг поморщилась. Все же и матушке не чуждо любопытство. – Эта женщина… Она вовремя осеклась и повернулась к сцене. Женщина. Эта. Его, Кейрена, женщина, которую он не собирается уступать. Остаток вечера прошел быстро. И нервно. Кейрен следил за Шеффолками. Леди Сольвейг, теряя остатки терпения, следила за Кейреном. Люта – за леди Сольвейг, с улыбкой, которая с каждой минутой становилась все более широкой. Матушка Люты пыталась развеять нервную обстановку, громко восхищаясь талантом мисс Вандербильд, которая и вправду блистала… Отец молчал и вовсе, кажется, заснул. Он никогда-то особо не любил театр. Очнувшись на финальной партии, он обвел ложу мутноватым взглядом и, широко зевнув, поинтересовался: – Конец? – Конец, дорогой, – звенящим от напряжения голосом ответила леди Сольвейг. И Люта хихикнула, прикрыв рот ладошкой. …Шеффолков ждала древняя карета, массивная, с широко расставленными колесами, запряженная четверкой лошадей, она гляделась нелепо-роскошной. – Дорогой, – леди Сольвейг ударила по руке, – разве ты не хочешь попрощаться со своей невестой? …карета Шеффолков медленно ползла по аллее, занимая всю дорогу, но не находилось никого, кто посмел бы поторопить ее. И охранников не четверо – восемь верховых сопровождали экипаж. Кейрен заставил себя отвернуться. И даже сказал что-то вежливое, уместное, на что получил столь же вежливый и ничего не значащий ответ. Представление закончено. Для всех. И в собственном экипаже с леди Сольвейг слетела маска. Она с раздражением захлопнула веер. – Гаррад! – Голос ее сорвался. – Будь добр, скажи своему сыну… – Он и твой сын. – Отец не сдержал зевок. – Сама ему и скажи… – Кейрен! – Да, матушка. – Твое сегодняшнее поведение… – Экипаж покачивался, а голос леди Сольвейг убаюкивал. Таннис жива. А остальное не так и важно. Вытащит. Найдет способ… главное, что жива. И ему не придется больше срываться в морг, потому что там есть кто-то «подходящий под описание». Не будет больниц и низких строений, пропитанных запахами смерти и формалина. Служителей, всегда слегка нетрезвых, словно и это их состояние – еще одна традиция. Не будет искалеченных мертвых женщин, порой укрытых холстинами, но куда чаще – бесстыдно выставленных на узких свинцовых столах. Все хорошо. А станет еще лучше, когда он найдет способ вытащить Таннис. – Ты меня не слушаешь. – Что? Да, матушка, прости, задумался… Отец только хмыкнул, а леди Сольвейг побледнела. – Матушка, – Кейрен выглянул в окно, до дома оставалось с полчаса езды, и сон исчез, – скажи, пожалуйста, что ты знаешь о леди Шеффолк? …старуха не настолько безумна, чтобы не видеть правды. И ведь приняла чужака. Почему? – Леди Шеффолк? – Матушка определенно не ожидала подобного вопроса. – Или Освальд Шеффолк? Кейрен, та особа определенно дала тебе понять, что… – Матушка, давай поговорим о леди Шеффолк. Если, конечно, ты не слишком устала. Насколько она не в себе? Леди Сольвейг раскрыла веер. …она никогда не примет Таннис. Человек. Девчонка с другого берега реки, место которой – на задворках жизни. Содержанка. …Райдо иногда пишет ей письма, рассказывает о жене и малышке, но для леди Сольвейг их не существует. Она все еще верит, что однажды Райдо одумается. Ждет. И следит, чтобы в его комнатах был порядок. Идеальный. – Она редко покидает Шеффолк-холл, – наконец заговорила леди Сольвейг. Она сняла перчатки и разминала пальцы с заострившимися ногтями. Подобное свидетельство своей слабости заставляло леди Сольвейг нервничать сильнее. И от ногтей по руке побежала дорожка серебристой чешуи. – Признаться, ее не слишком-то рады видеть… но приглашения отправляют. Ты, пожалуй, не помнишь, мал был еще… нет, тебя вовсе еще не было, но как-то я устраивала благотворительный бал… |