Онлайн книга «Фомка-разбойник»
Через час из всех кают выползают пассажиры, зябко кутаются кто во что. Все возбуждены. Все скучиваются на спардеке. Чувствуется близость какого-то события. Ветер ревет. Чернеет вода. Сумерки сгущаются. Сейчас, вот сейчас… То, что должно совершиться, кажется необычайным, почти страшным. Будет встреча. И она неизбежна. Сейчас Иртыш сольется с одной из величайших рек мира – с Обью. Могучая, темная, широкая вода. Прямо из воды поднимаются кучи деревьев. Голые островки. Протоки. Пролетает стадо диких гусей, потом еще, потом один гусь медленно перерезает путь корабля и тяжело, задом оседает на воду. Идем прямо в берег. В темной тайге светлеют обнаженные скалы. За Северной горой – так называется берег впереди – разрывает облака холодная заря луны. Под Северной горой – Обь. Рукава рек спутались среди островов. Железная грудь парохода врезается в великую реку. В чёрной воде крутятся пенные змеи. Справа впереди чуть мелькает на воде огонек: мигалка, фонарь на буйке. Оставляем его справа. Мы – под черным высоким берегом. Мы – в бурной Оби. Тут все – одна неразделенная стихия, хаос: вода, камень, небо, тайга. Все одинаково ощутимо – твердо, жестко, грубо. Все перемешано, нагромождено, как на складе железного лома. Искры летят из трубы парохода, обгоняют его, красно-золотыми тонкими стрелками вонзаются в воду – и пропадают. Таким крошечным, игрушечным кажется пароход. Ловец молодой из Астрахани, тоскуя, говорит: – Нам, вишь, ни к чему это. Нам море здешнее поглядеть. Море и у нас опасное, каждый год в нем ловцы устраиваются. А тут, говорят, еще, вишь, круче, пострели его в единый час. Зевает. – Спать пойду. Темно: уж не различишь на берегу деревьев. Идём и мы с Валентином в каюту. В каюте светло, тепло. Сажусь за дневник. Валентин спит. Тушу свет. Качает. * * * Качает, как в гамаке. Только отчего же от головы к ногам, от ног к голове? За дверьми в коридоре – дробный топот шагов. Топот по крыше. Гулкие удары в борт. Хриплые крики. Тревога. Быстро нащупываю выключатель. Свет. Каюту валяет с боку на бок. Бортовая качка. Ветер ревет. Бужу Валентина. Выходим в коридор. Мимо шмыгнула официантка Маруся. Руками на ходу зажала рот, качнулась вперед всем телом, вся зеленая – и юркнула в свою каюту. Из всех дверей высовываются белые, испуганные лица. Какая-то женщина дрожащими руками завязывает на животе пробковый пояс. – Да помогите же! Придерживаемся за качающиеся стены, проходим на палубу. Темь. Буря. В черном небе – неожиданные звезды. Обдает паром с борта. Перед носом парохода вода бурлит, кипит, плюется. Мы – на якоре. Но якорь тащится по дну. Ветер напирает. Нас тащит вбок – прямо на высокий черный берег – на Северную гору. С другого бока к носу парохода наползает огромная баржа. Белое лезвие прожектора беспокойно, бестолково рассекает тьму по всем направлениям. Гибель кажется неотвратимой: еще немного – баржа тысячепудовым тараном двинет в пароход, и волны выкинут на берег только щепки. Молодые ловцы всей артелью у перил. Разглядывают ползущее на нас темное чудовище – баржу. Обмениваются спокойными словами. – Гожохонько! Двинет – расшибет ведь. – А то нет? Погода, вишь, разом сбоку зашла. Очень просто, что и на берег посадит. Надсадно кричит что-то в рупор командир. Кажется – с неба: он на мостике. Громыхает, скрипит, гремит железо. – Вишь, якорь выхаживают. – Не поспеть. – Поспеют. Ржавый, острый железный коготь показался из воды: вылезает стопудовый якорь. Лезвие прожектора упирается в баржу – и ломается. Баржа уже впереди, перед самым носом парохода. Корма совсем близко. Чей-то истошный, сумасшедший крик вырывается из общего шума: – Ка-на-а-ат! Якорь, уже поднятый над водой, задел протянутый от баржи канат, закачался в воздухе. Черные люди бросились к борту баржи. Ржавый коготь поддел за одно из бревен громадного руля баржи. Лопнуло бревно, как спичка. Взлетело. – Полундра! На барже метнулись черные люди от борта, закричали. Командир сверху: – Трави якорь, трави! – Стой! Вира якорь, вира! И снизу – сквозь лязг и хрип: – Сила не берет! Астраханцы: – Мочи их мокрым дождем! Айда, брат-цыньки, на подмогу! И в мгновенье один за другим через перила, на руках повисли, перехватились – соскочили вниз, где ворот якорный. Черной тучей в полнеба налезает высокий берег. Успеем ли? Нет, не успеть! Пышет паром с борта. Обдало белым облаком – и нет ничего, только скрип да лязг, да крики. Все кончено… Слетело облако: канат уже натянулся, якоря не видно. Якорь уже у борта. Удалось! Расцепились! – До полного! – кричит командир в машинное. Забухали колеса. На барже поспешно выхаживают якорь. Идем грудью в ветер. Сзади черный берег сползает ниже и ниже. – Отдать якоря! Обошлось. Мерно качает. Пассажиры вешают спасательные пояса по местам, расходятся, запираются в каютах. Всю ночь пережидали бурю. Машина все время работала. Стояли под деревней Белогорье. * * * А наутро Обь не узнать. Она совсем другая: спокойная, равнодушная. Стена веселой зелени на берегу – береза, осина, ель. Вода отливает малиновым. Река не кажется даже такой уж широкой: ну, две Невы, не шире. Но это – обман. С левого борта тянется низкий берег – луга, тальник – и вдруг кончается. То был остров. За ним открывается широкое водяное пространство. Вдали длинная полоса тумана. Белая полоса разрывается, и чуть виден лес на том берегу Оби. За весь день «Москва» делает три остановки: утром – против деревни Сушкиной берет дрова, днем – в Малом Атлыме. Необычайно живописно это селение. Раскинулось в горах. На склонах – разностенные избы, амбарчики. Вдруг домик городского вида с белыми кокетливыми окнами, с железной крышей. |