Онлайн книга «Наследница Шахерезады»
|
– Я не выйду на сцену грязной! – воспротивилась Лили. – Да не ты! – Дирк дернул салфетку и вытянул сразу нескольк штук. – Не ты, а… Что это? Он брезгливо выронил несвежую салфетку. – Тут что-то написано, – заинтересовалась Лили. – Кажется, по немецки? Она с усилием прочитала по слогам: – Ом-нес хо-ми-нес, кви ин кор-по-ри-бус апо-ди-териум! – Ого! По-моему, это латынь, – удивленно сказал начитанный Ли, перебирая салфетки. – Но есть и на немецком, и на французском, и еще на каком-то славянском языке… О! А вот и английский: «Скажите всем, что в туалете сидят трупы!» – Что за глупая пакость – испортить шокирующими надписями все салфетки! – возмутился Дирк, перебрав бумажные квадратики. – И этот текст омерзительный! Зачем? – Панки, что с них возьмешь! – пожала плечами Лили. – Дирк! – позвал Ли, напряженно глядя на исписанную салфетку. – Что? – Дирк, а ведь это мысль! – Какая? – Вот эта! – Ли постучал пальцем по салфетке. – Представь: мы начинаем, но прожектор выхватывает из темноты не Лили в белом платье, а страхолюдного зомби на унитазе! – Символ сдохшего и разлагающегося общества потребления? – оживился сообразительный Дирк. – Неплохо! – Тошнотворно громко звучит бурчание спускаемой воды! – блестя глазами, продолжил Ли. – И тут же страдальческий крик кита! – подхватил Дирк. – А где же девушка в белом платье? – заволновалась Лили. Дирк успокаивающе похлопал ее по бедру: – Она идет и плачет! А зомби на унитазах тянутся к ней пятнистыми руками! – Убери от меня свои руки! – Обиженная Лили вырвалась и пошла прочь. – И ты же сможешь добавить в нашу песню что-то вроде припева, чтобы это звучало как убойный рефрен: «Трупы! На унитазе! Трупы! На унитазе!»? – даже не обернувшись на подружку, требовательно спросил приятеля Дирк. – Естественно, – ответил Ли, распихивая по карманам салфетки с надписями. Он помнил, что конкуренты не дремлют, и не собирался давать им шанс. 24 января, 14.40 – На шубу не смотри! – потребовала я на подходе к салону меховых изделий. – Ладно, – мурлыкнула довольная Ирка. Она спустила в магазине косметики кучу денег, а я – небольшую кучку, но дефицит теней и кремов мне уже не грозил, и это радовало. Что огорчало и тревожило, так это возмутительное безразличие, которое полиция аэропорта проявляла по отношению к двум трупам в туалетных кабинках! Почему уборная до сих пор не оцеплена? Почему не работает следственная группа? Неужели и на этот раз наш сигнал не получен? Но ведь после того как мы с подружкой исписали выразительными оповещениями аж на пяти языках целую пачку салфеток в кафе, шокирующая правда уже должна была стать известна международной общественности! – Ты знаешь, я думаю, что мы действовали слишком тонко, – с сожалением сказала я подруге. – Ты про мою подводку? Ирка встревожилась и полезла в сумку за новой пудреницей, чтобы рассмотреть в новом зеркальце новые стрелки, нарисованные новой подводкой для глаз. – Надо мне было взять кисточку потолще, да? – Я не про стрелки, я про трупы, – сказала я. – Что такое? Кого-то еще пристрелили?! – за клацаньем пудреницы не расслышала подружка. – Надеюсь, что нет! – Так, послушай! – Ирка полезла в карман. – Я ведь не зря изучала эту карту, я выяснила, сколько тут, в транзитной зоне, туалетов – два комплекта на втором этаже и один на первом! – Нет, это ты послушай! – Я застонала. – Прошу тебя, не надо больше о туалетах… – Надо, Федя, надо! – Подружка настойчиво совала мне в лицо развернутый буклет. – Смотри, в этой изолированной части здания на нашем этаже два женских туалета, два мужских и два – для инвалидов. Я полагаю, что концентрация мертвых тел в первой мужской уборной уже критическая, там больше нельзя архивировать трупы, потому что живым скоро негде будет присесть по нужде. Таким образом, можно предположить, что наш маньяк вот-вот перейдет к освоению уборной номер два. – Вот-вот? – нервозно переспросила я. – Нельзя ли поточнее? – Ну, я не знаю! – Ирка развела руками. – Давай прикинем. Второе тело ты нашла когда? – Примерно четыре часа назад. – То есть где-то в одиннадцать. А первое когда? – В шесть. Ирка уставилась на тележный циферблат курантов в магазине часов, прищурилась, произвела вычисления и сообщила: – Можем предположить, что маньяк совершает убийство раз в шесть часов. – Почему это? Может, первый убитый уже вторые сутки в сортире сидит? – Невозможно. – Подружка развернула меня к табло вылетов. – Во-первых, в этом аэропорту стыковки между рейсами в самом неблагоприятном случае не превышают шесть часов. Если бы не погода, маньяк давно уже улетел бы из Вены. Я не стала спорить и спросила: – А во-вторых? – Твой телефон в режиме непрерывной эксплуатации сколько работает? – Примерно семь часов, а что? – А то, что у вас с первым убитым одинаковые мобильники. И если в одиннадцать часов его телефон продолжал исправно воспроизводить запись звуков кишечных спазмов, значит, начал он этот непрерывный концерт не ранее четырех часов утра! – А! – Я поняла. – Значит, мы можем предположить, что маньяк сработал в половине пятого и в половине одиннадцатого. И если он огорчительно пунктуален… – Конечно, он пунктуален, я знаю маньяков, – авторитетно заявила Ирка. – …Тогда очередное убийство случится примерно в шестнадцать тридцать! Мы обе посмотрели на куранты. – У нас не больше двух часов, чтобы предотвратить убийство номер три! – вздохнула подружка. – И у меня все меньше надежды на местную полицию. Может, нам стоит действовать активнее? – Это как же? – Ну, я не знаю! Как ловят маньяков? Я вспомнила голливудские фильмы и уверенно ответила: – На живца! – Прекрасно. – Ирка кивнула. – Значит, первым делом нам нужно понять, какой тип жертвы привлекает маньяка. Ну-ка постарайся вспомнить, чем похожи жертвы? – Ну-у-у-у… Я замялась. Не слишком-то я их разглядывала. А кто бы разглядывал? Не то это зрелище, чтобы таращиться… – Оба убитые – мужского пола! Я наконец нашла что сказать и втайне обрадовалась, ибо у меня уже зародилось подозрение, что Ирка вот-вот объявит кастинг на ответственную роль живца и вынудит меня его выиграть. |