Онлайн книга «Наследница Шахерезады»
|
– Ты что-нибудь видишь? – негромко спросила я Ирку. С ее позиции был лучше виден коридор. – Кривую строчку и косо вшитый карман! – торжествующе сообщила подруга. – Ха, французская эта шубка, как бы не так! Я уверена, что это китайская дешевка. У нее даже подкладка никакая не шелковая, а из вискозы, я подожгла лоскуток, он характерно пахнет! – Что, что ты сделала? – Я растерялась. – Проверила образец подкладочной ткани огнем. – Ирка была довольна, как любимый слон падишаха. – Где ты его взяла?! – Образец ткани? В кармане шубки, там есть коробочка с тряпочкой и запасными пуговицами. – Я про огонь! – А, так я же купила зажигалку в сувенирной лавке. И еще фарфоровый наперсток с гербом города Вены, и еще саморазогревающиеся химические стельки для зимней обуви – вообще классный сувенир из страны горнолыжного спорта. Но и зажигалка прикольная, она в виде венского шницеля… – Господи, сейчас из нас с тобой пару шницелей сделают! – Я заволновалась и потянула подружку прочь из лавки. – Эта шуба стоит, как целый самолет, а ты ее подпаливаешь, сумасшедшая! Хочешь, чтоб нас арестовали за поджог манто?! – Да брось, полиции сейчас не до этого, у них же трупы в туалете сидят! Ирка упиралась, не желая расставаться со своей ненаглядной чернобуркой. Тут я вспомнила, зачем мы вообще пошли в эту меховую лавку, и задумалась: – А тебе не кажется странным, что в туалет до сих пор не пришел ни один полицейский? – У них, наверное, есть уборная для персонала, – машинально ответила Ирка, продолжая глазеть на чернобурку. – Как думаешь, если я укажу продавщице на многочисленные дефекты этой шубы, она снизит цену? – Да какая шуба?! – Эта. Подружка кивнула на манто и неторопливо пошла в обход манекена, неотрывно глядя на меховое изделие и бормоча: – Эта шуба сшита грубо… – Ирка! – Наша Ирка смотрит бирку… – Ир-ка! – с нажимом произнесла я по слогам. – Сор-тир! Тру-пы! – Собирались трупы в группы… Я толкнула ее в бок. – А? – Поэтесса очнулась. – Ты что-то сказала? – Я тебе сейчас много чего скажу, – пообещала я, бесцеремонно ухватившись за полу подружкиного френча. Верблюжий войлок очень пластичный, он легко деформируется, так что любительнице дорогой и модной верхней одежды пришлось пойти со мной. Я отбуксировала подругу подальше от мехового салона – в магазин часов, остановилась под циферблатом размером с тележное колесо и предложила Ирке посмотреть, который час. – О, пора бы нам поесть! – оживилась она. И, поглядев на часы, добавила в рифму: – На Урале скоро шесть. Какой, пропади оно все пропадом, Урал?! Чертова шуба что-то сделала с подружкиными мозгами. – Блин! – вскричала я в тему обеда. – Максимова, ты долго будешь тупить? Я уже всяко разно намекнула тебе, что анонимный сигнал не сработал, а до тебя не доходит! – То есть? – То есть полицейские не поняли смысла нашего сообщения. – А почему? – Да откуда мне-то знать? Оно же на немецком, я и сама его не понимаю! – Так, постой. Ирка потрясла головой (видимо, вытряхнула остатки дурманящих мыслей о шубе). – Получается, что наш план А не сработал, полиция все еще не нашла трупы, да? – А у нас есть план Б? – логично заинтересовалась я. – Я не знала! Так что у нас на второе? – У меня – шницель по-венски. – Ирка окончательно пришла в себя. – Пошли в кафе, за едой посовещаемся. Хочу шницель по-венски и картошку по-деревенски… Я не поняла, это уже были стихи или еще проза жизни? 24 января, 13.00 К обеду кафе стало похоже на филиал сумасшедшего дома в цыганском таборе. С той разницей, что никто не откочевывал прочь и между столиками не бродили, тряся шелковистыми гривами и хвостами, рассупоненные лошади. В детском уголке уже высился пестрый шатер из пальто, на свободных участках пола самоорганизовались лежбища, а диваны просели под весом целых семей и компаний. Все столики были заняты, все горячее съедено. Бармен Клаус как заведенный строгал бутерброды с сыром. Ветчина и сосики уже закончились, кетчуп, горчица и терпение Феликса были на исходе. – Молодой человек, а салфетки у вас есть? – окликнула его дородная рыжая дама. Феликс вспомнил ее: это она хотела суп в термосе. Накаркала нелетную погоду, ведьма! – Нихт ферштейн. Феликс сделал каменное лицо. – Обыкновенные бумажные салфетки? – настаивала ведьма. – Ирка, погоди. – Спутница рыжей дамы шустро постучала по сенсорным кнопкам мобильника, и невидимка непререкаемым бронетанковым голосом изрек: – Папирхандточер! – Белые бумажные салфетки, – уточнила ведьма. – Вейт папирсервиттен! – категорически потребовал бронетанковый нивидимка. – В первый раз он как-то по-другому сказал, – заметила ведьма. Ее спутница мило улыбнулась сердитому Феликсу: – Дайте нам папирсервиттенов, битте, шнель! – Шницель, а не шнель! – спохватилась рыжая. – Стопку сервиттенов и два шницеля! А карандаш у нас свой есть. 24 января, 13.35 Дзинь! Пришло сообщение от мужа: «Кыся, куда деть порошок?» – Да лишь бы не в ноздри! – вульгарно сострила подружка, бесцеремонно прочитав послание в моем телефоне. – А о каком вообще порошке идет речь? – Полагаю, о стиральном, – рассудила я. И написала ответ: «На передней панели стиралки слева сверху есть выдвижной ящичек для порошка». Мужчинам надо все объяснять очень точно, у них совсем нет воображения. 24 января, 13.37 Дзинь! Колян прислал второе сообщение: «Так он же зеленый!» Мы с подружкой столкнулись лбами над моим телефоном. – Что значит – он зеленый? Кто – он? – задумалась Ирка. – Боже, мало нам тут загадок, еще и Колян со своим чем-то зеленым! – Вообще-то из зеленого у нас в доме только кактус, – сказала я неуверенно. Вообще-то я просила Колянов выкинуть елку, но сделали они это или нет? Хотя, строго говоря, елка уже давно не зеленая. Она уже к середине января побурела и загнулась лысым кренделем… |