Онлайн книга «Наследница Шахерезады»
|
– Оба они не толстые, не лысые, но на этом общее заканчивается, потому что первый покойник загорелый блондин, а второй – белокожий брюнет. – М-да, негусто. Подружка задумалась. – Я не пойду их рассматривать дополнительно! – предупредила я вполне возможное смелое предложение. – И не надо, я думаю о другом… – О том, чтобы все-таки подключить полицию, я надеюсь? – В конце концов, да… Слушай, а если просто разблокировать двери кабинок? Если они не будут заперты, кто-нибудь из страждущих – а они ведь идут в туалет косяком! – дернет дверь, увидит внутри жмурика и ка-а-ак заорет! И вуаля – вот и полиция! Ирка улыбнулась, чрезвычайно собой довольная. – А как же мы разблокируем замок снаружи, если он заперт изнутри? – резонно спросила я. – А как маньяк их запер снаружи? – резонно спросила Ирка. – А… Мы замолчали, синхронно уронив челюсти. Е-мое, а действительно – как он это сделал?! – Ничего себе! Это же получается классическое преступление в запертой комнате! – Поломав голову и ничего разумного не придумав, я невольно восхитилась нашим маньяком. – Получается, он совершил идеальное убийство! – Причем дважды, – напомнила Ирка. – А это уже никак не может быть случайностью, это уже система, а система – это всегда технология. Подержи-ка! Она сунула мне в руки свой пакет из дьютифтри и полезла в сумку. Нашла полузатупившийся сувенирный карандаш с миниатюрной копией дома Хундертвассера на конце и досадливо выругалась: – А, ч-ч-черт, у нас же нет бумаги! – В кафе еще есть салфетки, – напомнила я. – А зачем? – Затем, что нужно кое-что начертить. Ирка сунула под мышку ридикюль, взяла у меня пакет, потом помотала головой и сказала: – Нет, так не пойдет, надо развязать себе руки! За мной! – И решительно зашагала в магазин кожизделий. «Для каких это действий вам нужно развязывать руки, интересно? – пробормотал мой внутренний голос. – Вы вроде и до сих пор не особо стеснялись!» – Это что за гнусный намек? – оскорбилась я. – Мы законов не нарушали! «Скажи это австрийской полиции», – съязвил мой внутренний голос. – Подумаешь, небольшое недоразумение с визовым режимом! – отмахнулась я. – Зато законы морали и нравственности мы соблюдаем неукоснительно! – Ленка, у тебя монеты есть? – требовательно спросила подружка, успевшая добежать до прилавка. – Два сорок евро мелочью найдешь, чтобы я без сдачи расплатилась? – За что? – спросила я, приблизившись. Тема расплаты за содеянное меня уже живо интересовала. – За эту сумку. – Ирка показала свою покупку. Она не произвела на меня сокрушительного впечтления: сумка как сумка, ничего особенного, типичная ручная кладь для авиаперелетов – на колесиках и с длинной ручкой, за которую котомку удобно тянуть. Стиль унисекс, цвет серо-зеленый, как те тени «Мечта Рэмбо», которые произвел мой сын. – И что такого в этой сумке? – спросила я с недоумением. – У нее идеальная форма. – Ты находишь? Я с сомнением осмотрела квадратный чемоданчик, но воздержалась от высказываний, вспомнив одну беседу с мужем. Как-то вечером после сытного ужина Колян подпер подбородок кулаком и, глядя в глубь вселенной, задумчиво спросил меня: – Кыся, а ты кем хочешь стать в следующей жизни? Признаюсь, я растерялась: – Эй, не спеши, я еще в этой жизни не стала всем, кем хотела! – Понимаю, – философ снисходительно кивнул. – А вот я хочу стать правильным шестиугольником. – Кем?! – Ну а что? Это просто и красиво… – А почему шестиугольником-то? – проглотив комментарии, полюбопытствовала я. – Квадрат еще красивее и проще! – А я буду совершенствоваться из жизни в жизнь, – мечтательно сказал Колян, и я не нашлась что ответить. – Интересно, кем ты была в прошлой жизни? – шепотом спросила я квадратную сумку. – Неужели шестиугольником? – Что ты говоришь? – Ирка перегрузила в свою новую сумку-тележку щегольский шарпеевидный ридикюль и увесистый пакет с покупками из отдела косметики. – Все, вот теперь мне будет гораздо удобнее! – Гораздо удобнее будет что? – уточнила я. Кажется, назрело время для плана В. – Все! – ответила Ирка и выкатилась из магазина. – Идем, займемся схемами. – Схемами чего? Подружка не ответила и устремилась к кафе. 24 января, 14.55 В кафешке яблоку негде было упасть. Занято было все: стулья, столы, подоконники, проходы между столами. Даже на бортике кадки, содержащей в себе хилую пальмочку, сидели люди. Будь пальмовые ветви покрепче, на них тоже кто-нибудь уселся бы, я уверена. – Что им всем тут, медом намазано?! – не выдержала я. – Это инстинкт, – авторитетно сказала Ирка. – В трудные времена люди всегда стараются держаться поближе к источнику пищи. Самих нас кафе в настоящий момент интересовало как источник салфеток. Нахально стянув со стойки пачку бумажек, мы с Иркой переместились к книжному ларьку. К источнику знаний люди почему-то не очень тянулись, и за полками с печатной продукцией образовалась тихая гавань. Ирка обильно послюнявила карандаш и принялась старательно черкать на салфетке. Из опасения, что подружке приспичило написать еще пару строф великой педагогической поэмы для потомков, я поначалу следила за ее действиями с подозрением, но вскоре успокоилась. Ирка не писала, а чертила. Я уважительно притихла. Первое образование у моей подруги инженерное – политех. Будучи гуманитарием до мозга слуховой косточки – а это, чтобы вы знали, самая маленькая из костей в человеческом организме, – я с большим почтением отношусь к тем, кто разбирается в точных науках. Без этих людей мы, гуманитарии, до сих пор сидели бы в пещере, жаря мамонтовый хобот на открытом огне и скрашивая себе жизнь во мраке невежества волшебными сказками. – Ну, вроде того, – сказала наконец подружка и повертела так и сяк исчерканную салфетку. Я не смогла без объяснений догадаться, что на ней изображено: – Это ступеньки? А почему они разной высоты? – Потому что это НЕ ступеньки, – ответила Ирка. – Это упрощенная схема манипулятора. «Круто!» – обрадовался мой внутренний голос. А воображение живо нарисовало Сигурни Уивер в манипуляторе-погрузчике. |