Онлайн книга «Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин»
|
Григорий рванул ручку вправо и от себя – «По» послушно сорвался с высоты в крутое пике. Орехов – следом за ним. Скорость, и без того немалая, стала нарастать, Быков поймал в перекрестие прицела силуэт «мессера»… Довернул – и вжал гашетку. – Есть! На скорости заходя в хвост ведущему верхней пары «Мессершмиттов», Григорий открыл огонь. «Худой», прошитый очередью, опрокинулся на спину. Не выпуская его из прицела, незаметно для себя «Колорад» тоже перевернулся вверх колесами и второй очередью докончил немца. Вернувшись в нормальное положение, он краем глаза заметил непорядок. За самолетом Котова вилась струя черного дыма. Горит? – «Кот»! – Все в порядке, командир! Перепутал сектора мотора! Видать, «Котик» переволновался и дал вперед сектор высотного корректора вместо газа. Мотор, естественно, забарахлил, выбрасывая недогоревшую смесь. Мало все-таки налетано ими на «По»… – Экономить боеприпас! – велел Быков. – Уходим на форсаже! Пилоты не стали спорить – путь предстоял долгий, и подойти к линии фронта пустыми, не имея ни снарядика, было чревато. «По-седьмые», мимоходом надрав холку «худым», стали уходить. «Мессеры», правда, пытались открывать огонь с дальней дистанции, но это было пустой тратой патронов, а подойти поближе, да еще с набором высоты они просто не могли. Оторвались. – Ранения? – осведомился Григорий. – Повреждения? – Все целы вроде, – бодро откликнулся Коробов. Эскадрилью вполне могли перехватить, но для этого надо было точно знать маршрут полета. Русские самолеты видели, но сообщить о них – кому? Впрочем, даже поляки, не страдающие дружелюбием к СССР, не спешили доложить о виденном. Иные рапортовали, звонили и в гестапо, и к военным обращались, но на поверку выяснялось, что патриотически настроенные доброжелатели сообщали либо о немецких самолетах, которые они сдуру приняли за русские, либо им и вовсе помстилось. Стаю гусей увидали, к примеру. Последний час лету вымотал Быкова, как никакой воздушный бой. Постоянное ожидание атаки… Напряженное высматривание противника… Нетерпеливое ожидание – ну, где же, где же этот фронт? Когда мы очутимся, наконец, над своей территорией? И вот это произошло. Под ровное гудение моторов «По-7» пересекли черту противостояния. Первыми, кого пилоты 4-й эскадрильи увидели, были советские истребители, бросившиеся на них в атаку. – Охренели, что ли? – орал Коробов, кидая самолет в вираж. – Свои мы! – Тридцать второй гвардейский полк! – голосил Орехов. – Четвертая эскадрилья! Комэск – полковник Сталин! Сквозь треск помех донеслись резкие голоса, но разобрать, что они говорят, Быков не смог. Зато пара «Яков», вившихся рядом, недвусмысленно «пригласили» эскадрилью садиться. – Сядем в «Малино-1»! – гаркнул Григорий. – Сядете там, где вам прикажут! – было ему ответом, причем довольно ясным. – Летите к аэродрому Остафьево. И никаких штучек! Мы сопровождаем… Быков глянул на «Як», летевший сбоку, и ему вдруг очень захотелось дать газу и оставить наглеца далеко позади. Разумеется, он не стал делать резких движений, а сказал: – Я – «Колорад»! Летим на Остафьево. Яков, сидевший у Григория за спиной, вздохнул: – Чуть от своих не огребли… – Еще не вечер, – усмехнулся Быков, – успеем огрести. Он оказался провидцем. Уже пролетая над аэродромом, Григорий заметил с десяток черных «эмок». Наверняка по их душу. Как только «По-седьмые» вырулили на стоянку и гул моторов утих, к самолетам приблизились люди в форме НКВД. За их спинами ненавязчиво маячили автоматчики. Быков вылез на крыло, спрыгнул на утоптанную землю и помог спуститься Якову. – Прости, брат, – вздохнул тот. Григорий отмахнулся. – Перестань. Ни оркестра, ни цветов я не ждал. Подошедший к нему офицер с погонами майора госбезопасности козырнул и представился: – Майор Панин. Ваши документы, пожалуйста. – Не узнал, майор? – прищурился Быков. Лицо майора отвердело. – Вы задержаны, товарищ Сталин, – строго сказал он. – Сдайте оружие и проходите в машину. Кто это с вами? – Яков Джугашвили, – спокойно ответил «Колорад», расстегивая пояс с кобурой, в которой торчала «Астра-303». – И он с нами. Ни Григорий, ни Яков спорить не стали. Подойдя к «эмке», Быков оглянулся. «Пригласили» всех пилотов – те не сопротивлялись, спокойно рассаживались по авто, а Орехов даже весело оскалился – подбадривал «товарища командира». В «эмке», кроме Быкова, находились водитель и охранник. Григорий с удобством устроился на заднем сиденье. Он не знал, куда его везут и что случится дальше, да это его и не волновало – громадное облегчение все равно присутствовало. Все позади – и полет, и Заксенхаузен, и Ферботенвальд. Он дома. Да, возникли кой-какие неурядицы, но все это решаемо. Главное все-таки произошло – оба сына вождя находятся на родине. Небольшой кортеж доехал до московских окраин и долго плутал переулками, пока не заехал в ворота, распахнувшиеся в высокой ограде. За оградой открывался обширный плац, с трех сторон замкнутый скучными домами в три этажа. Здесь летчиков разделили – комэска увели в один подъезд, пилотов – в другой. В темном коридоре отворилась дверь, Быкова втолкнули в большую светлую комнату и оставили одного. Отчетливо щелкнул ключ в замке. В комнате наличествовали топчан, застеленный сиротским одеялом, массивный стол с тумбами, пара стульев. В углу – умывальник. Большое окно, выходившее на плац, было заделано стальными прутьями. Может, и не тюрьма, но и на санаторий не похоже. Строить планы побега и заниматься прочими дурацкими вещами Григорий не стал. Свернув куртку на манер подушки, он залег, поворочался, перебирая в памяти события дня, и незаметно уснул. Совесть его была чиста. – Хватит спать! – разбудил его ворчливый голос. – Разоспался… |