Книга Если копнуть поглубже, страница 52 – Тимоти Финдли

— Не возражаешь? — спросила она. — Я знаю, к рыбе и морепродуктам положено белое вино, но за обедом оно мне кажется пресным. Белое вино для вечерних аперитивов — можно заглатывать, не ощущая особого эффекта. А днем лучше красное.

Она выпила.

Клэр поправила очки и решила не смотреть ни на Джейн, ни на Джонатана и Гриффа. Она занялась лимоном и перцем. Бесполезно солить продукты моря — с тем же успехом можно высыпать соляную шахту в океан. Подняла глаза на Джейн. Скажи же что-нибудь!

— Ты что, онемела?

Джейн взглянула на нее, будто неожиданно выведенная из транса.

— Нет, — откликнулась она. — Прости. Просто думала о Зои Уокер.

— Ах да. О ней! — Клэр отставила перечную меленку и взялась за вилку.

— Я считаю, что это она.

— Что — она?

— Она — та, с кем у Гриффа роман — интрижка — назови, как хочешь.

— Почему ты так решила?

— Потому что она доступна. Потому что она тщеславна. И потом, она знает, что может.

— Может?

— Может завладеть Гриффом. Я наблюдала за ней. Думаю, она хочет произвести впечатление на Джонатана и для этого решила соблазнить его.

— Кого соблазнить? Гриффина?

— Естественно. Кому нужен Джонатан?

Клэр отвела глаза.

— А разве она не влюблена в этого… как его там?.. Ричард Хармс?

— Была влюблена. Но ей его не получить, и она понимает это.

— Серьезно женат?

— Очень серьезно.

— Но не счастливо. Мне говорили. Вроде бы она ненавидит театр. Его жена.

— Я с ней незнакома, — заметила Джейн. — Но если это правда, зачем же она вышла замуж за актера? Странно.

Некоторое время женщины молча ели.

Она не понимает, думала Клэр, насколько это все заурядно. Сидит, рассуждает о последствиях тщеславия Зои и не видит, как далеко зашло тщеславие ее собственного мужа.

Есть люди, которые ни перед чем не остановятся, хотелось ей крикнуть. Грифф спит с мужчиной! Обернись и посмотри! Но вместо этого она произнесла:

— Ты помнишь своего первого любовника — того, с кем переспала в первый раз?

— Да.

— Как его звали?

— Эндрю Джексон.

— Шутишь?

— Нисколько. Назван в честь национального героя.

— И он был им?

— Кем?

— Героем?

Джейн подняла глаза на цветы на подоконнике за спиной Клэр. Белые. Что-то белое.

— Нет, — ответила она. — Достаточно приятный на расстоянии. А вблизи — долбежник, как все.

— Забавное определение.

— Говорю, как есть. Накинулся на меня прямо днем посреди поля, куда повел полюбоваться дикими цветочками. Орудовал, словно отбойным молотком. А сейчас известный ботаник. Представляешь, преподает в Стэнфорде. Долбит всех девок подряд.

Джейн снова принялась есть, как запуганный кролик где-нибудь в открытом поле.

А Клэр пыталась представить картину: мужчина с отбойным молотком любуется цветочками.

— Сколько тебе было лет?

— Тринадцать.

— Господи!

— Я этого хотела. Хотела через это пройти, чтобы досадить матери.

Клэр оттолкнула тарелку.

— Ты как будто умирала от голода? — заметила Джейн.

— Умирала. Но уже выздоровела.

Подошел официант и долил в бокалы вина, хотя они еще не опустели. Это взбесило Клэр — она ненавидела назойливость. Сейчас он спросит, не хотим ли мы десерт, а ведь видит, что Джейн еще не доела.

Толчется рядом, обирает хлебные крошки с рукава. Отвали!

Она не произнесла этого вслух, но официант, словно услышав, отошел.

— Почему ты спросила? О моем первом разе? О сексе?

Гриффин и Джонатан.

— He возражаешь, если я закурю?

— Конечно нет.

Клэр достала «Матине экстра лайт» и серебряную зажигалку.

— Хотела узнать, помнишь ли ты, каково это — быть девственницей.

— Ах вот как? Ответ: и да, и нет.

— Гм…

— Я никогда не размышляла о девственности, я думала о чистоте. Церковные дела. Католические. Единственная девственница, о которой я слышала, это Дева Мария. Как ребенку все это понять?

— Я понимала.

— Ты это ты. А я — это я. И вот… — Джейн взмахнула вилкой. — Я захотела того, чего не знала. Хотела ликвидировать разрыв между собой и всем остальным миром. Всем остальным миром, состоявшим из скрытных, самодовольных, самоуверенных других — взрослых. Что такое знали они, чего не знала я? И о чем мне никто не желал рассказывать? Я даже не представляла, что дело касалось секса. Думала: речь шла о чем-то таком, без чего я… как бы это сказать… не совсем завершенная. — Джейн снова занялась едой.

Клэр молча слушала, поигрывала бокалом и курила.

— Так оно и есть на самом деле, — продолжала Джейн, — человек не может считать себя целостным, пока не найдет другого человека. После Эндрю, которому было четырнадцать, от силы пятнадцать и который решил утвердить или отыскать свою так называемую мужественность, появился другой мальчик, и он мне по-настоящему нравился. Его звали Трой. Спортсмен. Теннисист. Но я боялась. Опасалась, что он тоже окажется молотобойцем. Думаю, я по-детски, по-девчачьи влюбилась в него… — Джейн положила на стол нож и вилку. — Но между нами так ничего и не произошло. — Она замолчала и провалилась куда-то в пространство.

— Эй, Джейн…

Джейн потянулась через стол и сжала руку Клэр. Кольца Клэр врезались ей в кожу, но она не отняла ладони.

— Господи! Почему я все это вываливаю на тебя? Извини.

Джейн убрала руку и поднесла салфетку — serviette — к глазам.

— Рассказывай. Тебе надо выговориться.

Джейн отвернулась. Вообрази, будто все происходило в далеком прошлом…

— Он приехал из Плантейшна. Из самой Луизианы. Хотел возобновить знакомство. — Джейн улыбнулась. — Он, конечно, изменился. Как и я. У него — никакого тенниса. У меня — никакой страсти. Во всяком случае, к нему…

Молчание.

— Я тебя слушаю.

Пространство. Приносящее успокоение пространство. Ты нигде. Просто существуешь. В пространстве. Она собиралась рассказать Клэр, что произошло на самом деле, и не смогла. Солгала.

— В конце концов он меня захотел. Но я ему отказала, сославшись, что замужем за человеком, которого люблю. Тем не менее, благодарю за проявленные чувства и внимание — что-то в этом роде. В духе истинной леди — рожденной, воспитанной и выросшей в Плантейшне, штат Луизиана, — как и он.