Онлайн книга «Лав - из»
|
– Вы знаете, больше не снится. – Как жаль, – Артем Миколаевич разочарован. – А знаете что, Артем Миколаевич, – Григорьевна подходит к нему вплотную, – а знаете что? Поцелуйте меня прямо сейчас. Здесь и сейчас. Поцелуйте меня. Артем Миколаевич испуганно вытаращивается на Григорьевну. – Зачем здесь, – бормочет, – приходите ко мне в кабинет… В конце смены… Там спокойно, без свидетелей… – Здесь и сейчас, Артем Миколаевич, – Григорьевна закрывает глаза и подставляет ему губы. «Все или ничего». – Григорьевна, что вы делаете? На нас люди смотрят. – Пусть смотрят. – Так нельзя. Нужно знать приличия. Григорьевна отходит в сторону и закуривает одиннадцатую за сегодня сигарету. – Как Алина? – спрашивает спокойно. – Передавайте ей привет. – Обязательно передам, – говорит Артем Миколаевич и, ошарашенный, заходит в помещение поликлиники. – До свиданья. Нужно хоть раз в жизни от чего-то отказаться, думает Григорьевна, впуская в легкие облако дыма. «Да-да. То, от чего мы отказываемся, делает нас сильнее». * * * Григорьевна быстро идет по Крещатику. Солнце слепит глаза. Григорьевна щурится и ничего, кроме солнца, не видит. Что-то подгоняет ее. Что-то внутри нее шепчет, что нужно спешить, что в конце пути ее, Григорьевну, ждут. И она почти бежит. Вокруг, вдоль всего широченного Крещатика, лежат мертвые окровавленные тела. Григорьевна аккуратно через них переступает. Не обращает на них никакого внимания. Не добежали, думает, не успели. Еще немного – и я буду счастлива, думает Григорьевна. Когда война заканчивается, хоть кто-то да остается. И тогда этот кто-то становится по-настоящему счастливым. Да. После войны приходит счастье. На углу Крещатика и Проризной Григорьевна останавливается. Шеренга военных с автоматами перекрывает ей дорогу. Военные в шлемах. Григорьевна не видит их лиц. – Эй, вы! – кричит им Григорьевна. – А ну, расступитесь! У меня нет на вас времени. Мне нужно пройти дальше. Там меня ждут. – Никто тебя там не ждет, – отвечают военные. – Вы врете. В конце концов, вы ничего не знаете. Вы тупые как древесина. Военные шепчутся между собой. Григорьевна нервничает. – Расступитесь, – повторяет она. – Мне нужно пройти дальше. – А почему ты так уверена, что нужно? Какие невоспитанные, думает Григорьевна, тыкают мне, будто я с ними свиней пасла. – Нужно, я знаю, что нужно. Военные расступаются, и вперед выходит Артем Миколаевич. На нем офицерский мундир. Мундир ему очень к лицу. – Красивый мундир, – говорит Григорьевна. – Григорьевна, что вы здесь делаете? – Я? Прогуливаюсь. – Врет, – говорят военные. – Ну хорошо, – Григорьевна краснеет. – Я шла к вам, Артем Миколаевич. Ведь вы меня ждали, правда? – Ждал, но не так чтобы очень, – тихо отвечает он. – Ну, главное, что ждали. Теперь все будет иначе. Военные подталкивают Артема Миколаевича в спину, мол, скажи ей, не тяни. – Григорьевна, – начинает Артем Миколаевич, – все это, знаете, было несерьезно. – Несерьезно? Не вижу в этом ничего страшного. Я люблю шутки и люблю, когда шутят. Я вообще думаю, что людям нужно больше смеяться. Артем Миколаевич молчит. – Я, Артем Миколаевич, знаете как думаю? Что главное между людьми – это взаимный интерес. Чтоб люди интересовались другими людьми. Вот возьмем нас с вами. Вы мне интересны. Мне любопытно, что вы за человек. Как и о чем вы думаете. Как ведете себя в разных ситуациях. Я вас еще совсем не знаю, но уже очень вам рада. Я в предвкушении узнавания, понимаете меня? – Я не совсем вас понимаю, Григорьевна. – Все очень просто, Артем Миколаич! Вот скажите, я вам интересна? Интересно вам, кто я такая? – Я вроде знаю. – Ничего вы не знаете! – Григорьевна чувствует, как у нее по лбу стекает капелька пота. – Артем Миколаевич, скажите, что вы хотели от меня, когда так часто приглашали меня к себе в кабинет, когда дотрагивались до меня, целовали меня в ухо или шею? Скажите, чего вы от меня хотели? – Ничего, – отвечает Артем Миколаевич. Он жестом отдает своему войску какую-то команду. Григорьевна ее не понимает. Она стоит посреди дороги, расхристанная, распатланная, на кривых ногах и высоких каблуках, и в груди у нее что-то ужасно громыхает. Артем Миколаевич исчезает за шеренгой солдат. Те прицеливаются и все разом, залпом стреляют Григорьевне в грудь. Прямо в сердце. «Панфилов па-гиб!» Григорьевна падает на колени и краем глаза замечает большое багряное пятно на своем любимом салатовом платье. Пятно становится все больше. – Мое сердце, – шепчет Григорьевна, – оно так болит. Так болит. Солнце затягивает черным туманом. Кому же я тогда интересна? «Кто будет меня любить?» Прислушивается к своему сердцу. «Еще мгновение, и я умру». Но сердце, простреленное, все равно громыхает. 5 – Григорьевна, куда мы пришли? Белла робко заходит в незнакомое здание. Григорьевна радостно хлопает в ладоши. – Как куда, Белла? Мы пришли плавать! – Плавать? Григорьевна уверенно ведет Беллу за собой. Они проходят через холл, минуют черные коридоры и раздевалки и оказываются перед гигантским бассейном с голубой-голубой водой. Бассейн разделен на четыре дорожки. Теплый хлорированный пар щекочет Белле ноздри. – Но, Григорьевна, я… у меня… у меня нет купальника. – Я обо всем позаботилась! На! – Григорьевна вынимает из сумки купленный для Беллы купальник. – Он не ахти, но на первые разы хватит. Мы будем здесь плавать каждую субботу. Пойдем переодеваться. Белла растерянно застыла на месте. – Но я не могу. Я не умею плавать. – Не умеешь? Белла, мы с тобой знаем, что это неправда. И сейчас мы покажем, на что мы способны! * * * – Я никогда не спрашивала вас, что это за море? – Море? Вы думаете, это море? – Ну да, я не вижу противоположного берега. – А сейчас? – Он делает шаг по направлению к Белле. – Не вижу. – А сейчас? – Он уже на расстоянии вытянутой руки. |