Онлайн книга «Да будем мы прощены»
– Два? – предлагаю я. – На каждого? – уточняет он. Я пожимаю плечами, решив, что он хочет свои два, а потом еще и два мои. – Они кошерные? – уточняет Джордж. Вопрос застает меня врасплох. – Не знаю, соблюдает ли Лилиан кашрут, – говорю я, искренне озабоченный. – Думаю, да. Джорджу хочется, чтобы это было правдой. Из-за дерева прямо за моей спиной выходит его друг Ленни и пугает меня до чертиков. – Так это ты и есть тот поц? – Это Ленни, – говорит Джордж. – Участник программы. Я протягиваю жестянку: – Печенья хотите? И тут они на нас налетают, как дурацкий Человек-Паук – с неба. Жестянку с печеньем выбивают у меня из руки. Люди повсюду, инфракрасные очки подмигивают красным, как глаза насекомых. Дым, путаница. Что-то вонзается мне в зад и швыряет меня на колени. Глаза жжет, я лежу на земле лицом вниз. Вокруг меня какая-то суматоха, потом тишина. Какие-то белые клубы засасывает наверх – я смотрю и вижу, как в восходящем потоке от вертолета раздуваются белые семейные трусы Джорджа. Смутно вижу впереди самого Джорджа: он лежит, распростертый, из раны на голове идет кровь. Так же быстро, как началось, все заканчивается. Израильтянина нигде нет. Я заползаю в машину, на переднее сиденье. – Вы мне глаза выжгли на фиг, ничего не вижу! – ору я, протирая глаза. – Все будет нормально, потерпи малость! – говорит мне лишенный тела голос Уолтера Пенни. – И перестань глаза тереть, только хуже делаешь. – И долго терпеть? – Несколько часов. Может, до утра. – Со всеми этими мертвецами? – Это не мертвецы, это спящие. – И думать забудьте! Бросить меня тут хотите? А если он разозлится, когда очнется? А если вы кого-нибудь пропустили? Или кто-нибудь захочет отнять у меня машину? Я гражданин, и у меня есть права. Слышен разговор множества голосов, и кто-то говорит: – Партнер наш тут развонялся и хочет, чтобы его отвезли домой. Можем кого-нибудь прислать, чтобы порулил его машиной? Я начинаю дудеть в клаксон. – Погодите. – Не собираетесь меня забирать? Чтоб вас! – говорю я и снова давлю гудок. – Суки! Суки! Суки! При каждом слове давлю на клаксон. – У тебя микрофон установлен рядом с сигналом. Если не перестанешь гудеть, я тебя, блин, отключу. Через две минуты пришлем к тебе человека. Не вздумай снова гудеть. Я слышу, как снижается вертолет. Глаза жжет, все расплывается, но я вижу, как спускается человек в полной экипировке. В руке у него зажата бутылка газированной воды, и сцена напоминает безумный рекламный ролик насчет утоления жажды на войне. Он приземляется, отстегивает шнур, на котором спускался, и дергает его. Веревку выбирают наверх. Солдат подходит к месту водителя, похожий на огромное светящееся насекомое, открывает дверь, скручивает с бутылки крышку и брызжет водой прямо мне в лицо. – Так лучше? Я вылезаю, мокрый насквозь, обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье. – У вас всего полгаллона бензина? – спрашивает он, запуская двигатель. – Я вроде не проезжал по пути заправочных станций. Он включает передачу, и мы трясемся вдоль по дороге. – Вы правильно едете? – спрашиваю я. – Почему не свернули? Протираю глаза рубашкой – не помогает. На ней та же дрянь, что в глазах. – Слышь, безмозглый, а ведь поц-то прав, – говорит из спикера голос Уолтера Пенни. – Ты не туда поехал. – Виноват, – отвечает солдат. – У меня малость дислексия. Он разворачивает машину, давит на газ, и раздается громкое «бум». Это даже не звук, а мощное ощущение, будто во что-то стукнули. – Что там у вас? – спрашивает Пенни. – Похоже, какое-то животное сбили, – отвечает солдат. – Будем надеяться, что животное, – говорит Пенни. – Кажется, можем ехать дальше, – сообщает солдат. Побитая машина хромает к финишной прямой. На дороге нас встречают две машины без маркировки и отвозят вновь на исходные позиции. Я вылезаю. Мне дают бутылку с жидкостью для промывания глаз. Первым делом вижу побитый капот, покореженный радиатор, трещину в ветровом стекле и кровь. Подходит Уолтер Пенни, смотрит на машину и вытаскивает из конверта белый бланк претензии. – Всегда ношу с собой несколько штук. Правительственный бланк претензии, одинаковый на случай автоаварии или если тебя убили дружественным огнем. У правительства самостраховка – одна форма на все случаи. Но фишка тут вот в чем, – говорит он, помахивая бланком. – Действует только в том случае, когда ты был за рулем. Ты сам оттуда выехал? Я в недоумении оглядываюсь. Солдат исчез. – Ты сам приехал из леса? – повторяет вопрос Уолтер. – По-видимому, – отвечаю я. – Один? – Похоже на то, – говорю я, выдергивая бланк у него из пальцев. – Тогда можешь его использовать для претензий по машине и по собственной персоне. – Вы в меня стреляли, – говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно. – И себя и машину – в одной и той же претензии, – напоминает Уолтер Пенни. – Едва царапнуло, – говорит один из тех, что непонятно откуда. – Я запись смотрел. – Вы очень похожи на своего брата, – говорит один солдат так, будто это все объясняет. Я даже не спрашиваю, где израильтянин, но замечаю, что один из фургонов без маркировки уехал. – Мы закончили? Я могу ехать? – Да, – отвечает Уолтер. – Заправиться не забудь. Меня провожают до дороги – она жутковата при полном отсутствии других машин. Жму домой со скоростью восемьдесят миль в час. Жал бы и больше, но при повышении скорости что-то начинает неприятно дребезжать. Меня трясет, включаю отопление – ноль реакции. Лезу рукой вниз – сиденье автомобиля мокрое. Щелкаю подсветкой карты – сиденье потемнело от крови. Небо за стеклами начинает светлеть. Сколько времени, я не знаю – часы в машине застыли на три сорок три. Незадолго до своего поворота я отклоняюсь от пути, заезжаю в местную больницу. С парковки посылаю эсэмэску тетке Рикардо, что задержусь дольше, чем собирался, и вижу шесть непринятых вызовов – сообщения от Эшли и Рикардо. Они пишут «привет», делятся анекдотами и спрашивают, когда я вернусь. К окошку подходит охранник. – Тут стоять нельзя, – говорит он. – Парковка только для пациентов. |