Онлайн книга «Да будем мы прощены»
|
Аманда смотрит на нас как на психов. – Я могу им сказать, что расчетный час завтра в полдень, или ты просто можешь их здесь оставить… – Как это – оставить? – спрашивает Аманда. – Они говорят, что рады вернуться в свою прежнюю большую комнату вместо двух раздельных. – Они забыли, что сами выбрали две раздельные? – спрашивает Аманда, оскорбившись, будто ее в чем-то обвинили. – Я только хочу сказать, что мы рады приютить на ночь твоих родителей. Ты можешь воспользоваться несколькими свободными часами – сгонять по своим делам, если есть необходимость. – Что я там успею за один вечер, – бурчит Аманда. – А мы им приготовили завтрак, – говорит Эшли. – Блинчики и яичница. – С беконом, – подсказывает Рикардо. – Будем рады, если ты с нами, – говорю я Аманде. Она поспешно хватается за сумку. – Я поехала. Целая ночь свободна! Даже понятия не имею, что буду делать. На следующий день примерно в полдень Аманда заглядывает проверить, как ее роидтели. Я ей говорю, что все в порядке: позавтракали и сидят в гостиной, читают. Чем больше я ей рассказываю, как мне нравятся ее старики, тем меньше она со мной разговаривает. – Они разваливаются, – говорит она. – Не более, чем все мы, – возражаю я. – Они очень одухотворенные. – Ладно, – говорит она. – Раз вы так отлично все ладите, может, мне взять и махнуть куда-нибудь на уик-энд? – Например, куда? – Не знаю. К сестре в Филадельфию? Навестить старых друзей в Бостоне? Я соберу им лекарства и чистую одежду и закину тебе по дороге. – Мне загрустить, что ты не хочешь рвануть со мной? – Дело не в тебе, – говорит она с детской обидой, – а во мне. Во мне ничего почти не осталось, надо сохранить хоть эти крохи. Вряд ли можно назвать эгоистом человека, который возится со своими престарелыми родителями. – Ладно, – соглашаюсь я. – Развлекись. Она уезжает на уик-энд и возвращается. Я знаю, что она приезжала, пока меня не было, потому что она оставила огромный пластиковый пакет с дополнительной одеждой и обновила лекарства, висящие на дверной ручке. На домашнем телефоне она мне оставляет сообщение, что поехала по делам – банк, химчистка. И голос ее заряжен свежим энтузиазмом. Она уезжает и возвращается, потом оставляет мне банковскую карточку, ключи от дома, список телефонов и фамилий – доктора и так далее. То здесь, то нет, то здесь, то нет – и наконец нет. Это Эшли мне говорит, что Аманда не вернется. – Дорога зовет, Джек, – говорит Эшли. – Она так сказала? Эшли отрицательно мотает головой: – Намного короче. Я звоню сестре Аманды в Филадельфию. – У меня ваши родители, я хотел вам сказать, что они живы-здоровы. – Кто это? – Гарольд. Я друг вашей сестры. Как вы провели уик-энд? – В каком смысле? – Ваш уик-энд с Амандой. – Я ее много лет не видела. Это что, разводка такая? Вы пытаетесь что-то у меня отжать? Так я вам сразу скажу… – Не обращайте внимания, – говорю я, вешая трубку, и до меня доходит, что Эшли почти наверняка права: Аманда уехала с концами. Я пишу эсэмэску Черил, которая не проявляет ни капли сочувствия. «Я тебе говорила, что добром не кончится». «Стоит позвонить в полицию? Вдруг она ранена или убита?» – Она уехала, – говорит Эшли, – и не пытайся ее вернуть. Я в панике звоню Аманде на сотовый и попадаю на голосовую почту. Тут я замечаю, что она на моей оставила сообщение: «Я сделала тебе доверенность на счета моих родителей. У тебя полномочия опекуна. Я подписала бумаги, на которых нужна еще и твоя подпись – они в папке у тебя на столе. Знаю, у тебя есть вопросы… ни за что бы так не поступила, если бы не думала, что ты справишься. Эта голосовая почта будет отключена первого числа следующего месяца. Я не могу быть той, которой ты или кто-либо другой хочет, чтобы я была. Я должна вылезти из этого бремени. P.S. Не звони моей сестре, это без толку. Если не хочешь с ними возиться, отправь их домой. Они разберутся – всю жизнь справлялись». «Я думал, она останется, потому что я ей нравлюсь, – пишу я Черил на телефон в тот же день. – Я думал, она останется, потому что я с ее родителями хорошо обращаюсь, потому что я надежен – в общем, хороший парень». «Потому она их с тобой и оставила», – отвечает Черил. «Придется отменять поездку?» – спрашиваю я. «Ни в коем случае», – отвечает она настолько твердо, что я ей верю. «Докупать билеты на самолет уже поздно, а я не знаю, справлюсь ли с двумя взрослыми и тремя детьми. Тем более что непонятно, выдержат ли они трудности путешествия». Черил отвечает так, будто я полный идиот. «Никуда они не поедут, – пишет она уверенно. – Они здесь уже долго пробыли и побудут еще, пока ты не вернешься». «Разумно». Я договариваюсь с гулятелем собак, что он приведет свою сестру, профессиональную сиделку, и они вдвоем справятся со зверьем и со стариками. * * * Школьный год несется к концу. Эшли показывает мне черновик своих пространных размышлений о смерти мыльной оперы, перемежаемых мыслями о постановке «Ромео и Джульетты» в кукольном театре. В своей работе она пишет о том, как видит себя в персонажах, как вживается в их жизнь и думает о них в промежутках между эпизодами. Я удивлен умением Эшли найти общее между мыльной оперой, Шекспиром и изящным искусством кукольного театра. Мысли у нее хорошие, но во мне тут же просыпается преподаватель: кто-нибудь обсуждал с ней построение работы? Нужно ведь еще не раз редактировать и переписывать. Я высказываю свои мысли, получая в ответ злобное шипение и размахивание кулаками. В громах и молниях Эшли уносится прочь, и через какое-то время работа пересматривается, иногда ее подсовывают ко мне под дверь посреди ночи. Эшли хочет, чтобы получилось хорошо, и это благоприятный признак. Я делаю вид, что истерики меня не трогают, но замечаю, что когда и если снова увижу доктора Таттла, надо будет спросить, как обращаться с девушками-подростками. Тем временем Рикардо часто задерживается в классе на репетициях школьной постановки, в которой играет молодого Бенджамина Франклина – делового человека, у которого всегда что-то есть в рукаве: ежегодник, разные изобретения или воззвание. Вживаясь в образ, Рикардо просит разрешения разобрать старую пишущую машинку и сделать из нее печатный станок собственной конструкции. Я охотно и с радостью даю согласие. Табель у Рикардо заполнен птичками и золотыми звездами – он зарабатывает билеты на выступления «Янки». |