Книга Да будем мы прощены, страница 74 – Э. М. Хомс

Джулия прерывает меня:

– Я не шарахаюсь от демократов, мистер Сильвер, – говорит она. – Мне известно, что ваша привязанность к моему отцу выходит за пределы политики. Мы надеемся, что можно будет как-то обработать этот пакет его наследия, и заинтересованы в том, чтобы вы начали приводить материал в порядок.

Дальше она говорит, что ее интересуют мои мысли, можно ли сделать из материалов в коробках книгу или две, и что она договорится о дальнейшем доступе, и напоминает, чтобы в следующий раз я взял с собой какое-нибудь удостоверение, и потом смеется…

– Видимо, Ванда дала полный отчет, – говорю я смущенно.

– Все нормально, – успокаивает она. – Моя мать постоянно что-нибудь такое устраивала – уходила из дому без сумочки. А нам потом звонили от «Гарфинкеля» в Тенли и сообщали про женщину, которая настойчиво называет себя «миссис Ричард Никсон» и не менее настойчиво просит «записать на счет». Она уже не часто выходила одна – обычно ее сопровождали я или Триш.

Под конец разговора Джулия предлагает мне гонорар в семь с половиной тысяч долларов для начала и контракт, предусматривающий продолжение или окончание работы по результатам первых восьми недель.

– Звучит заманчиво, – говорю я.

– Скоро вернемся к этому разговору, – говорит она и вешает трубку.

Как только мы прекращаем говорить, телефон тут же звонит снова.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я так легко не сдаюсь, – звучит женский голос.

Я молчу. Это Джулия или это она? Жду какой-нибудь зацепки.

– Ты слушаешь? – спрашивает она. – Ты готов быть со мной? Я готова… готова и жду.

– Мы вроде бы должны строить дружеские отношения?

– Дружеские я не хочу, – говорит она. – Я хочу, чтобы ты мне настучал по киске. Хочу кончать сильно, быстро и часто. Хочу, чтобы ты меня делал, делал и делал.

– Ты со всеми так, или это мне повезло?

– Я прекращаю с другими. Остаешься ты. И мой муж.

– И что он по этому поводу думает?

– Он хочет, чтобы я притворялась проституткой и торговалась с ним за свои услуги. А платить он любит при детях, которые понятия не имеют, почему ему так весело. Так когда я тебя увижу? Серьезно, давай я сегодня к тебе приеду?

– Невозможно.

– Я думала, ты живешь один.

– У меня животные в доме.

– Какие? Ревнивая макака?

– Это не мой дом. Я здесь всего лишь гость. Долгая история.

– А в мотель?

– Давай где-нибудь лучше в кафе. На ленч или на кофе.

– Мне нужен твой дрын у меня в дыре.

– Послушай, если ты будешь так разговаривать, я не смогу поддерживать…

– Ты шутишь, да?

– Я?

– Я тебя нашла на сайте в Интернете. Если ты не сделаешь, чего я хочу, я могу сказать, что ты меня изнасиловал. У меня еще остались трусы, которые на мне были, когда ты пришел. И когда вышел.

– Ты о чем?

– Я после каждого свидания трусы оставляю, на всякий случай…

– На случай, если появится желание заняться вымогательством?

– А не хочешь меня сделать по телефону? Я буду вести, ты только реплики подавай.

Каким-то образом она заставляет меня ввязаться в секс по телефону, и хотя я не хочу возбуждаться, постепенно втягиваюсь.

– Я все-таки продолжаю думать, что мое дело – тебе помогать, а не использовать тебя…

Я расстегиваю штаны.

– Я уже такая мокрая, – говорит она. – Рукой шурую в письке, она вся сочится, и только нужен твой толстый пистолет ее забить. Я хочу, чтобы ты меня отымел. Чтобы яйца твои стучали меня по заднице. Чтобы ты меня раком поставил. Стиснул сиськи, стиснул до боли.

И она начинает завывать – только так я могу назвать эти вопли. Бьющий в уши, галопирующий звук, как издает ковбой на родео, и я понимаю, что она не притворяется. Это и дико нелепо, и невероятно заводит. Она кончает, а я завожусь все больше и больше, и потом уже не могу остановиться – сижу за столом Джорджа и за долю секунды до того, как меня прорвет, резко отворачиваюсь на вращающемся кресле, и взрываюсь на его книжную полку, на тома американской истории и на семейные фотографии в серебряных рамках. Тут же хватаю салфетку и пытаюсь вытереть.

– Мне пора, – говорю я. – Я тут свинство развел.

Она смеется:

– Я знала, что ты не выдержишь.

Что да, то да.

Через минуту звонит Нейт. У меня такое чувство, будто меня поймали со спущенными штанами. Беру трубку у Джорджа на столе, прокашливаюсь и мямлю «алло».

– Ты как там?

– Нормально, – выдыхаю я, снова прокашлявшись.

Нейт полон энергии, и мысли у него летят со скоростью сто миль в минуту. Я будто окаменелый по сравнению с ним.

– Ты где? – спрашивает он.

– За столом у твоего отца, я тут кое-какую работу делал.

– Можем говорить с видео, – предлагает он с энтузиазмом. – Почему-то я раньше об этом не подумал. Прямо на папином компьютере есть камера, и все настроено. Ты только нажми синюю иконку внизу – она вроде пузыря, в котором слова в комиксе пишутся. Нет, подожди! Я сам тебе позвоню. – Через секунду компьютер начинает ритмично звонить. – Нажми «принять», – говорит он, и я нажимаю, не успев подумать.

Нейт меня уже ждет.

– А я тебя вижу, – говорит он.

– Я тебя тоже, – отвечаю я в трубку.

– Можем телефоны отключить, – говорит он, и я так и делаю.

– Ты меня слышишь? – говорит он.

Я слышу. Видеокамера прямо в компьютере – это же ужас. А вдруг за мной кто-то следил только что?

– А как это называется?

– Фейстайм, ай-чат или скайп, – отвечает он. – Зависит от программы, но результат один и тот же. Скайп, – говорит он, и у меня четкая ассоциация, как Элла Фицджеральд пела скэт.

– А что тебе видно? – спрашиваю я, интересуясь, насколько высоко разрешение.

– Весь папин кабинет, книжные полки, призы. Все, что у тебя за спиной. Не знаю, почему я раньше не вспомнил – все время могли бы говорить лицом к лицу.

– Да, могли бы, – говорю я, мучимый мыслью, не осталось ли что-нибудь от предыдущего разговора, пятна там незамеченного на книжной полке…

Видеочат – это как разговор с космическим кораблем: все время небольшая задержка звука и изображения. Как картинки из космоса: пиксельно-мозаичные, вроде постмодернистского мультфильма.

– Приве-ет! – кричу я.

– Орать не надо, – говорит Нейт. – Я в библиотеке, вполне хватит нормального голоса.