Онлайн книга «Да будем мы прощены»
– Ладно, ладно, – шепчу я. – Куда поедем в свободные дни? – интересуется Нейт. – В смысле? – Скоро школьные каникулы, вот интересуюсь, куда поедем. – Вы всегда куда-нибудь ездите? – Конечно, – отвечает он снисходительно. – У Эшли тоже каникулы в школе в это время? – Ага. – Не слишком ли будет ездить просто так, без причины? – спрашиваю я. – Иногда людям нужно развеяться, отвлечься. – И куда обычно вы ездите? – Кататься на лыжах в Аспен, иногда на Карибы или на образовательную экскурсию – например, посмотреть обиталище черепах на Галапагосских островах. – А что тогда летом делаете? – Лагерь, летняя школа, поездки, сколько-то времени на острове Мартас-Винъярд. У мамы всегда все продумано. Наверняка и на этот год план есть. – Приятно знать. Выходит, на предстоящие каникулы есть план? И ты его имеешь в виду? – На самом деле нет. Если ты ничего не придумаешь, можем всегда поехать в «Диснейуорлд». – Как же это получается, что владелец собственного городка в Южной Африке желает поехать в «Диснейуорлд»? Нейт отвечает не сразу. – Я – человек, – заявляет он после паузы. – Ты думаешь, детишки Нейтвиля не знают Микки-Мауса? Он у них на футболках. Вся одежда, которую мы пихаем в благотворительные корзины на парковках моллов, продается – не отдается даром – бедным людям в заморских странах. – Я понятия не имел. – Никто не имеет, но когда смотришь документальный фильм о бедных странах, то все дети в футболках с американским киноперсонажем или лозунгом. Кстати, о детях: этого мальчика, сироту, мы можем с собой взять? – Тут есть о чем подумать, – говорю я, несколько остолбенев. Никогда не ездил никуда с детьми, тем более если детей двое, а к ним еще и сирота. – Как его зовут? – Не знаю. – Как это не знаешь? Ты разве не навещал его в больнице? – Заехал и закинул какие-то гостинцы, – отвечаю я, гадая, не знал ли я его имя и не забыл ли в какой-то момент. Я согласен с Нейтом, это кажется странным. – Уточню его имя, – говорю я. – Кстати, пока ты на линии: новости про отца хочешь узнать? – Нет. – Ну, ладно. Я не собираюсь заставлять его слушать, но мне все-таки неловко владеть всей информацией в одиночку. – Так мы можем наметить телефонную конференцию с Эшли и поговорить о поездке? – спрашивает Нейт. – Конечно. Наверное, стоит с ней по скайпу связаться? – предлагаю я уже мягче. – Не выйдет. У нее в школе видеочаты запрещены. Типа, педофилов боятся. – Ладно, позвоним просто по телефону к концу недели. Через несколько дней дети на телефоне оба. Я начинаю словами: – Цель нашего разговора – составить план на каникулы. – Что-нибудь веселое, – просит Нейт. – Например? – спрашиваю я. – На русских горках кататься, – предлагает Нейт. – В отель куда-нибудь, – говорит Эшли. – Только чтобы не слишком жарко, не слишком холодно и чтобы не все время под крышей. Не знаю, как это получается, но мы выбираем Вильямсберг – в основном благодаря Нейту, который все время разговора гуглит, как турагент, фильтруя и взвешивая желания, требования и запреты. – Историческое место, отели с хорошим обслуживанием, и рядом – парк аттракционов «Сады Буша» и аквапарк «Грейт-Вулф-Лодж». Если захотим, можем остановиться в «Грейт-Вулф» в номере, где, скажем, двухъярусные кровати и встроенная бревенчатая хижина. А рядом – трек для картов. Я смотрю на то место, о котором он говорит, и понимаю, что он еще ребенок. Это место – вирусный кошмар, озверевший летний лагерь, детская фантазия – водяные горки и картофельные чипсы. У меня заранее забивает хлором носовые пазухи, я представлю простыни из стопроцентного полиэстера и стулья с виниловой обивкой. Вспоминаю, как навещал в уик-энд Джорджа – тамошняя обстановка и то лучше. Но я молчу. Некоторые карты лучше не открывать. – Будем голосовать? – спрашивает Нейт. – Естественно, – отвечаю я. – Все за Вильямсберг и его окрестности? – Да! – дружно отвечают все. Значит, решено. И как только принято решение, Нейт начинает меня бомбить насчет того, чтобы взять с собой мальчика. Под конец разговора имя мальчика всплывает у меня в памяти. На самом деле всплывает какое-то мерзкое замечание Джорджа – как мать ребенка звала его по имени… – Рикки, – говорю я. – То ли Рикки, то ли Рикардо. – Так как его называть? – спрашивает Эшли. – Рикки или Рикардо, – говорит Нейт. – Хорошо, – говорит Эшли. – Давайте его позовем. Я соглашаюсь позвонить, хотя сильно опасаюсь снова напоминать о нашей семье людям, которым мы столько вреда принесли. Но потом думаю про Нейта и Эшли, про их юношескую веру в возможность все исправить и заставляю себя позвонить. – Можно попросить Кристину Мендес? Имя я произношу медленно, потому что мысленно почему-то стал называть ее Кармен Миранда и боюсь, что вот так прямо в разговоре и назову. – Нет дома, – отвечает мужчина. Я хочу спросить, могу ли просить передать мое имя и телефон, но он вешает трубку. Вечером я пытаюсь снова. – Можно попросить Кармен? – Ошиблись номером. – Я хочу говорить с Кармен. Это про мальчика. – У вас неправильно записано, ее зовут не Кармен, а Кристина. Ее еще нет дома. – Прошу прощения, – говорю я, даже не поняв, что все-таки ляпнул. – Когда она будет? Я с поразительной ясностью вижу предметы в кухне, фотографии детей, годами висящие на холодильнике, всякие вещи, валяющиеся там и сям и теперь уже залакированные временем и потеками апельсинового сока, молока, выплесками томатного соуса. – Хотите что-нибудь передать? – Я бы предпочел поговорить с ней лично. При этих словах я отдираю край старой наклейки – эмблемы почтальона. Она глубоко залипла, и от отдирания края стало только хуже. Придется отскребать бритвой. – Не кладите трубку. – Алло? – звучит с подозрением женский голос. – Здравствуйте, – говорю я. – Это говорит… – Я знаю, кто вы. – Нет, я его брат, дядя двух его детей. Она молчит. Я говорю, все вываливаю, все, что так трудно сказать. |