Онлайн книга «Кто стрелял в президента»
|
«Это ты у Любушки спроси: куда она нас приволокла?» Люба была огорошена не меньше утки, но решила не привередничать: все-таки это бесплатное жилье, хорошо, что хоть такое неместным инвалидам предоставляют. «А вы что хотели? — не очень уверенно ответила она коляске и утке. — Номер на двоих?» «Ну уж такого номера я тоже не ожидала», — осторожно продвигаясь по коридору, скривилась коляска. Собственно, и продвигаться особо было не куда: в четырех комнатках впритык стояли разномастные кровати, заваленные тряпьем. Квартирантки сразу разошлись по своим углам, лишь возле уборной тихо переговаривались две девочки-подростка со скрюченными руками и серыми костлявыми коленками, торчащими из дешевых джинсовых юбок, как жерди из забора. Люба остановилась возле двустворчатой дверцы в стенную кладовку. Цыганка прошла на кухню и приподняла крышку эмалированного бака, стоявшего на испитом стуле. — Опять вермишель на исходе! — громко возмутилась она. — Куда в вас лезет?! Затем цыганка извлекла из клетчатой сумки несколько кирпичей черного хлеба и пачку заварки. Неожиданно на глаза ей попалась Люба. — Чего уставилась? — беззлобно спросила она Любу. — Вы мне? — удивилась Люба. И посмотрела цыганке в глаза. Цыганка вышла из кухни и, опершись руками в бока, молча уставилась на Любу. — Сильно умная, да? — произнесла она после короткого молчания. — А при чем здесь это? — ответила Люба. Колченогие девочки возле уборной замерли, боясь поглядеть на Любу и цыганку. В самой уборной тоже наступила тишина, хотя за секунду до этого слышно было, как его посетительница уже взялась за щеколду. В комнатах прекратилась возня. — Деньги давай, — приказала цыганка. — Какие деньги? — спросила Люба. — За ночлег? — Ты что, сучка, против мамы Русины рот открываешь? «Ой, Любушка, это какая-то бандитка», — воскликнула коляска. — Не надо меня пугать, — сказала Люба. — Не знаю, кому вы здесь мама, а кому бабушка, но только не мне. Говорите, сколько должна за ночлег, я все отдам. — Все и давай, — цыганка схватила Любу за карман на куртке, потом выхватила рюкзак. — Сколько сегодня заработала? — Да какое ваше дело? — бросила Люба. Цыганка швырнула рюкзак Любе на колени: — Или сейчас сама все отдашь, или я тебя в соседнюю квартиру, к мужикам отвезу, пусть они поищут, куда ты мои деньги засунула! Коляска испуганно завибрировала. «Любушка, отдай ей деньги подобру-поздорову» Люба опустила голову и принялась дрожащими руками развязывать рюкзак. Она судорожно шарила по нутру рюкзака, но кукольной крошечной клеенчатой косметички, куда Люба сложила деньги, не было. Она сунула руки по очереди в оба кармашка на куртке — пусто, если не считать носового платка. — Куда они делись? — пробормотала Люба. «Украли?» — заохала коляска. — Да кто их мог украсть? — вслух ответила Люба. — Не может быть, чтоб кто-то из автобуса. Там на воров никто и не похож. «Думаешь, у воров на лбу написано?» — рассердилась коляска. «Не верю, что это кто-то из этих людей, — строго сказала Люба. — Ведь они все сюда приехали. Если бы кто из них украл, как бы он смотрел мне в глаза?» «Любушка, — застонала коляска. — Да разве можно так людям верить? Даже джипам верить нельзя — обведет вокруг пальца и — ищи свищи». — Я, видимо, потеряла все деньги с косметичкой, — посмотрев в лицо Русине, сказала Люба. — Я завтра заработаю и все вам отдам, что должна за ночлег. Цыганка смотрела на Любу так, словно проданное простодушному покупателю краденное медное кольцо внезапно оказалось золотым. И она не сомневалась, что Люба не врет. Но все-таки сунула руку под Любу, пошарив по сиденью коляски, и без интереса заглянула в пакет с уткой. — Ты ведь не из дома инвалидов? — утвердительно спросила Русина Любу. — Нет. Я с родителями жила. — Ладно, завтра отдашь. Оглядев еще раз Любу, она развернулась и крикнула: — Деньги маме Русине готовим! Кто спрячет — убью. И, кивнув, не оборачиваясь, в сторону Любы, беззлобно приказала: — Эту сегодня не кормить. Люба въехала в ближайшую комнату и подкатила коляску к незанятой койке. «Прости, Любушка, это я виновата, — простонала коляска. — Я думала, бесплатная тут ночевка». «Я тоже так решила, — призналась Люба. — Но видно эта Русина просто сдает квартиры за деньги». «Теперь будем знать, — успокоившимся голосом сказала коляска. — А сегодня уж придется здесь ночевать, на этом пункте металлолома. Куда на ночь глядя пойдешь?» «Ладно, до утра останемся», — со вздохом согласилась Люба. «А если зарежут нас во сне?» — запричитала коляска. «Брось! — отмахнулась Люба. — Мы же здесь не одни. Народу как сельдей в бочке». Люба переложила ноги на засаленное покрывало и откинулась на спинку коляски. Девушки с соседних кроватей потянулись на кухню и вернулись каждая с пластиковым лотком вермишели, залитой кипятком. — Жрать охота, — пожаловалась одна из них соседке. — Девочки, у меня лаваш есть, — предложила Люба, и полезла в рюкзак. — Даже два! И помидор. Глядите, какой здоровый! — Как у мамы Русины кулак, — хмыкнула одна из девчонок и взяла с серого подоконника нож. — Сейчас помидорину на четверых поделим. Они съели пышный лаваш с помидором и улеглись на кровати. Люба закрыла глаза. День закружился под веками, как пестрая карусель. Еще вчера она спала в своей комнате, в двух шагах от родителей, и все вокруг, даже бессвязные крики соседа дяди Толи, отмечавшего аванс, получку или шабашку, было привычными и бестревожными. Люба сморгнула. Перед глазами нависал желтый, как прогорклый жир, потолок. «Что я здесь делаю? Как я здесь оказалась? Мамочка, папочка, миленькие, простите меня!» «Ты чего это, Любушка? — встревожилась коляска. — Плачешь что-ли?» «Ага», — всхлипнула Люба. «Не плачь, голубушка моя, я ведь с тобой», — коляска тоже завсхлипывала. «И мы, — подтвердила утка. — Мы с тобой». «Кто это — мы?» — благодарным голосом, уже улыбаясь сквозь слезы, спросила Люба. «Я и косметичка с деньгами», — нарочито равнодушным тоном сообщила утка и замолчала, ожидая эффекта от сказанного. |