Онлайн книга «Топоры и Лотосы»
|
Я лежал сперва с открытыми глазами, потом прикрыл их, потом начал впадать в блаженную дремоту. Но полноценно отдохнуть Ресту-Влайя мне не дала. – Хочу спросить, – сказала она. – Изволь. Я приподнялся на локте. – Что это такое? Она похлопала себя по поясу. Там в числе прочих трофеев висел мой инъектор. Все военные знают наизусть правила поведения в плену у инопланетян. Разрешается назвать свое имя, пол, биографические и биологические данные (например: дышу кислородом, питаюсь молоком). Разрешается говорить на общие темы, выставляющие Сверхчеловечество миролюбивой и толерантной расой. Все, что касается вооруженных сил – секретно. Технология – секретна. И еще: история человечества до двадцать второго века – секретна. Вопрос Ресту-Влайи насчет инъектора был явно технологическим. Отвечать на него я вроде бы не имел права. Ну а с другой стороны – невежливо отказываться от беседы. Невежду тойланг и пристрелить может. – Это устройство предназначено для того, чтобы вводить в кровь различные химические препараты, – ответил я. – Целебные? – Да... Целебные. – Чувствую, ты говоришь неправду, – с этими словами Ресту-Влайя сняла инъектор с пояса и взвесила его на своей шестипалой ладони. – Ты проницательна. Я сказал неправду. В разговоре с тойлангами главное – всегда признавать свои ошибки. И побольше лести! – Скажи правду. «Подумаешь, инъектор! Да это любому тойлангскому эксперту по землянам известно! Никакой тайны не выдам, если объясню», – решил я. – При помощи этого устройства я потребляю новостные пилюли. Новостные пилюли – это... Я объяснил. Ресту-Влайя задумчиво хрюкнула. У тойлангов две обонятельные ноздри расположены там же, где у человека, а еще две ноздри – атавистические – на затылке. Они служат для охлаждения мозга. Ими-то задумавшийся тойланг и похрюкивает. – Неясно. По-моему, снова уклоняешься от правды. Как молекулы могут превращаться в мысли? – Не в мысли, (дурочка – прибавил я про себя), а в образы! Точнее даже так: импульсы, которые идут по нервам от органов чувств... Я говорил довольно долго – насколько мне хватило познаний в биохимии и тойлангском языке. – Теперь ты говоришь правду, – признала Ресту-Влайя и, подумав еще немного, добавила: – А не лучше было бы прочесть книгу вместо того, чтобы вводить себе в кровь такой опасный препарат? – Книгу надо еще написать, а пилюли наша техника синтезирует автоматически. В книге не будет ничего, кроме текста, а в пилюлях есть звук, зрительные образы, осязание, обоняние... – Это все не к добру. – Почему? – Вредно подменять естественную правду, поступающую от органов чувств, искусственной ложью. «Ну разве что с философской точки зрения», – подумал я, начиная скучать. Но, изображая заинтересованность, ответил: – Пойми, это всего лишь способ быстрого получения информации, которую другими путями пришлось бы воспринимать в сорок, а иногда и в сто раз дольше. Я уже сказал, что информационные гипервирусы сохраняются в крови совсем недолго. В ваших временных единицах – пять-восемь тиков. – А если бы гипервирусы в вашей крови сохранялись долго? – Это невозможно. Насколько я знаю биохимию... – И все-таки ответь: если бы сохранялись долго? Четыреста сорок тиков? Или сорок тысяч четыреста тиков? – Тогда... тогда, в зависимости от конкретной информационной программы, вписанной в гипервирусы... Я попытался представить себе – каково это: пробыть сутки, а то и неделю в психопространстве новостной пилюли. Картинки получались жутковатые. – Что? Что будет тогда? – не унималась Ресту-Влайя. – Не знаю, – сдался я. – Человек будет жить в иллюзорном мире. В то время как его тело будет покоиться без движения. Когда начнется истощение организма, возможно, сработают какие-то экстренные аварийные механизмы. Допускаю, что базовые инстинкты победят и тело человека вслепую, на ощупь, отправится попить водички – чтобы не умереть от обезвоживания. В то время как его сознание будет по-прежнему переживать синтезированную программу. Возможно еще много разных вариантов. Я не специалист, ответить тебе исчерпывающим образом не могу. – Хорошо. И после этого ты продолжаешь утверждать, что гипервирусы безопасны? – Они совершенно безопасны. Ученые предусмотрели все мыслимые варианты поведения гипервирусов в крови человека. Они эффективно уничтожаются иммунной системой в любом случае. – Тогда доставь мне удовольствие, – Ресту-Влайя протянула мне инъектор. – Ты хочешь, чтобы я принял новостную пилюлю? – Да. «А ведь она не знает что именно нужно для ввода новостных пилюль! – осенило меня. – Значит... Значит ничто не мешает мне...» – Подай мне, будь добра, вон ту коробочку... Благодарю... «Ну что, полковник Искандер Эффендишах... Сейчас или никогда!» – сказал я себе и, не изменившись в лице, продолжил: – Так, а теперь сними со своего топора вон то кольцо. – Зачем? «Уклоняться от прямых ответов! Во что бы то ни стало!» – Ты слишком подозрительна и слишком любопытна. Ты хочешь, чтобы я сделал себе инъекцию? Или без лишних проволочек пойдем дальше? Ресту-Влайя повиновалась. После встречи с Байонсом она имела некоторые основания доверять мне, не так ли? Я взмолился, чтобы мое многострадальное кольцо не оказалось намертво пригоревшим к железку топора. К счастью, оно держалось на наконечнике лишь за счет трения. Ресту-Влайя с третьей попытки сняла его и дала мне. Я взял кольцо. Рука моя не дрогнула. Оно было сплющено, на его некогда матово-серой поверхности появилась синюшная окалина и несколько ржавых пятнышек крови. Я осторожно сжал кольцо двумя пальцами, добиваясь, чтобы оно приобрело форму, близкую к изначальной. В итоге кольцо-катализатор превратилось в квадрат со стороной под два сантиметра. Но уродский дизайн и безразмерный размер меня не смущали. Для того, чтобы кольцо послужило катализатором «горячего» режима, требовалось лишь символически надеть его на любой из пальцев до упора. – Так, теперь смотри, как это делается... С этими словами я надел кольцо на средний палец правой руки. Ресту-Влайя не сводила с меня глаз. Я не сводил глаз с кольца. Ничего не произошло. Совсем ничего. Катализатор не работал. |