Онлайн книга «Ушедший мир»
|
– Пять лет… – Тереза не могла поверить собственным ушам. – И два месяца, – сказал Арчибальд Болл, и его мечтательный взгляд скользнул с ее талии на грудь. – Завтра вы это скажете, а послезавтра мы посадим вас в автобус. Значит, завтра вечером, решила Тереза, он ее навестит. На это ей было наплевать – за пять лет, за шанс вернуться домой, когда Питеру исполнится восемь, она трахнулась бы не только с окружным прокурором Арчибальдом Боллом, но со всем его офисом и считала бы, что ей повезло, потому что ей не оденут металлической шапки и не пропустят через нее десять тысяч вольт. – Значит, договорились? – спросил Арчибальд Болл, разглядывая уже ее ноги. – Договорились. В суде, когда ее спросили, что она хочет сказать, Тереза ответила: «Признаю свою вину», и судья вынес приговор: «Тысяча восемьсот девяносто дней, за вычетом срока, проведенного в предварительном заключении». Терезу отвезли обратно в тюрьму, дожидаться следующего утра, чтобы отправиться в Рейфорд. Вечером, когда ей сообщили, что пришел посетитель, она ожидала, что из темного коридора перед ее камерой появится Арчибальд Болл с оттопыренной ширинкой на льняных брюках. Вместо него появился Джимми Арнольд. Он принес ей на ужин холодную жареную курицу и картофельный салат. В ближайшие пять лет ее ждала тюремная баланда, потому Тереза набросилась на курицу и потом даже облизала пальцы, отбросив всякую видимость хороших манер. Джимми Арнольда все это нисколько не смутило. Когда она вернула ему тарелку, он протянул ей фотографию: она с Питером, который сидит на кухонном столе. И ее портрет, нарисованный Питером: неправильный овал, кривой треугольник с одной палочкой, то есть рукой, и без ног. Рембрандт, да и только, если учесть, что ему, когда он это нарисовал, только что исполнилось два года. Тереза смотрела на эти подарки, которые принес Джимми Арнольд, и старалась не выдать своих чувств голосом или взглядом. Джимми Арнольд заложил ногу за ногу и потянулся на стуле. Громко зевнул и сухо кашлянул в кулак. Потом произнес: – Нам будет не хватать тебя, Тереза. Она доела остатки картофельного салата. – Я вернусь раньше, чем вы успеете соскучиться. – Мало у кого есть такие способности, как у тебя. – Составлять букеты? Он хохотнул и внимательно посмотрел на нее: – Нет, я о другом. – Ну, тут нужно только не брать близко к сердцу. – Нет, не только. – Он погрозил ей пальцем. – Не нужно недооценивать себя. Тереза пожала плечами и снова посмотрела на свой портрет, нарисованный сыном. – Раз уж тебе предстоит отдыхать, – продолжал он, – скажи, кто, по-твоему, лучше тебя заменит? Она поглядела в потолок, потом на ряд камер напротив. – В составлении букетов? Он улыбнулся: – Да, назовем это так. Так кто же лучший флорист в Тампе, кому передать твой титул? Думать долго ей было ни к чему. – Билли. – Кович? Она кивнула: Джимми Арнольд обдумал ее ответ. – По-твоему, он лучше Мэнка? Она кивнула. – Мэнк всегда заметный. – А в чье дежурство лучше работать? Тереза не поняла вопроса: – Дежурство? – Кого из детективов. – Ты хочешь сказать, местных? Он кивнул. – Ты… – Она окинула взглядом камеру, словно желая убедиться, что находится все еще здесь и все еще на этом свете. – Ты хочешь нанять местного исполнителя для местного клиента? – Боюсь, что так, – ответил он. Это шло вразрез с двадцатилетней политикой Короля Люциуса. – Почему? – Нужен человек, знакомый клиенту. Иначе близко к нему не подойти. – Он выпрямил скрещенные ноги и обмахнулся шляпой. – Если ты считаешь, что Кович годится для такого дела, я наведу справки. – А у клиента есть основания подозревать, что его жизнь в опасности? Джимми Арнольд задумался и в итоге кивнул: – Он в нашем бизнесе. Мы ведь все спим вполглаза, разве не так? Тереза кивнула: – Ну, тогда вам нужен Кович. Все его любят, хотя никто не знает за что. – Теперь давай подумаем об участке и о том, кто из детективов будет работать в выбранный день. – Что за день? – Среда. Она перебирала в уме фамилии, полицейские смены и возможные планы действий. – В идеале, – начала она, – Ковичу лучше провернуть дело между полуднем и восьмью часами, в Айборе – Порт-Тампе – или в Гайд-парке. Тогда на вызов, скорее всего, приедут детективы Фини и Боутмен. Джимми Арнольд беззвучно зашевелил губами, запоминая фамилии и расправляя складку на штанине, потом слегка нахмурился: – А полицейские соблюдают церковные праздники? – Наверное, если католики, то да. А что за праздник? – Пепельная среда. – Ну, Пепельную-то среду не особенно и отмечают. – Разве? – Он, похоже, в самом деле не понял. – Я давно не был в церкви. Она объяснила: – Идешь к мессе, священник рисует тебе на лбу крест влажной золой, и уходишь. Вот и все. – Вот и все, – повторил он шепотом. Он рассеянно улыбнулся, глядя по сторонам, словно немного удивляясь, что находится в таком месте. Затем встал. – Желаю удачи, миссис Дель Фреско. Мы еще встретимся. Она смотрела, как Джимми Арнольд поднимает с пола портфель, и, зная, что этот вопрос не следует задавать, не смогла удержаться. – Кто же клиент? – спросила она. Он посмотрел на нее сквозь решетку. Если она знала, что этот вопрос не следует задавать, то он так же знал, что на него не следует отвечать. Однако все в их кругу были наслышаны о парадоксальном характере Джимми Арнольда: спроси его о каком-нибудь пустяке, касающемся его клиента, он не скажет ни слова, хоть подпали ему мошонку. Но обо всем остальном расскажет во всех подробностях. – Ты действительно хочешь знать? – спросил он. Она кивнула. Он оглянулся на темно-зеленый коридор, наклонился к решетке, прижался к прутьям лицом и сказал: – Джо Коглин. Утром она села в автобус, чтобы проехать в нем двести миль на северо-восток. Флорида вдали от моря была непохожа на прибрежную – с голубым океаном, с белым песочком, с белыми утрамбованными ракушками на автомобильных площадках. В глубине материка она была выгоревшая, истощенная засухами и пожарами. Шесть с половиной часов автобус прыгал по ухабам плохих дорог, и почти все, кто им попадался на глаза через окна автобуса, – белые, черные, индейцы – казались чересчур тощими. |