Онлайн книга «Эта прекрасная тайна»
– Но орден выжил, – сказал Бовуар, тоже разглядывая план. – Да, они добрались сюда. В те дни это было все равно что переселиться на Луну. – Почему они переселились? – Боялись инквизиции. – А чего им было бояться, таким бедным и незаметным? – А чего боятся все? По большей части все страхи в голове. Не имеют никакого отношения к реальности. Я думаю, гильбертинцы вовсе не интересовали инквизицию, но они все равно предпочли скрыться. На всякий случай. Слова, которые можно сделать нашим девизом. На всякий случай. Exsisto paratus [48] . – И вы его прежде не видели? – Бовуар показал на план. Брат Бернар покачал головой, завороженный линиями на чертеже. – Восхитительно, – сказал он, наклоняясь еще ближе к свитку. – Увидеть подлинный план отца Клемана. Интересно, его начертили до или после строительства монастыря? – А какая разница? – Может, и никакой. Но в одном случае чертеж – пожелание, а в другом – отражение действительности. Если его начертили после, то он показывает, что мы имеем в реальности. А не то, что они хотели получить, но потом передумали. – Вы знаете монастырь, – сказал Бовуар. – Как вы считаете? Несколько минут брат Бернар сидел, склонив голову над пергаментом, иногда прослеживал ту или иную линию движением синего от черники пальца. Несколько раз он хмыкнул. Что-то напел себе под нос. Покачал головой, потом провел пальцем по другой линии, другому коридору. Наконец он поднял голову и взглянул на Бовуара: – Что-то на чертеже не так. Бовуар ощутил нервное возбуждение, дрожь: – Что именно? – Масштаб не отвечает действительности. Видите – здесь и здесь. – Огород и скотный двор. – Верно. Здесь у них размер такой же, как и у сада настоятеля. Но они разные. На самом деле они раза в два больше. Монах говорил правду. Бовуар помнил сбор кабачков с братом Антуаном. Огород громадный. А сад настоятеля – место убийства – гораздо меньше. – Откуда вы это знаете? – спросил Бовуар. – Вы бывали в саду настоятеля? – Он кинул взгляд на высокую стену. – Никогда. Но я ходил близ него. Когда собирал ягоды. А еще я захаживал в огород и на скотный двор. План неверен, – сказал монах, снова опустив глаза на пергамент. – Но что это значит? – спросил Бовуар. – Зачем бы отец Клеман стал чертить план, не соответствующий действительности? Бернар задумался, потом неуверенно покачал головой: – Трудно сказать. Церковь всегда склонна к преувеличениям. Посмотрите на старые картины. Младенец Иисус на них выглядит десятилетним. На старых городских картах соборы кажутся гораздо больше, чем в реальности. Доминируют над окружающими строениями. – И поэтому отец Клеман преувеличил размеры сада настоятеля? Но зачем? Монах опять покачал головой: – Возможно, из тщеславия. Хотел, чтобы казалось масштабнее. Церковная архитектура нетерпимо относится ко всему необычному, несбалансированному. На бумаге, – монах опять кивнул на пергамент, – монастырь выглядит лучше, чем настоящий. Хотя настоящий функционирует лучше. И опять Бовуара поразило столкновение между восприятием и реальностью в монастыре Сен-Жильбер-антр-ле-Лу. И предпочтение, оказываемое тому, что выглядит хорошо, пусть и не отражает истину. Брат Бернар продолжал изучать рисунок. – Если бы отец Клеман начертил точную копию реальности, то монастырь на пергаменте не был бы похожим на крест. Он стал бы похож на птицу. Два больших крыла и маленькое тело. – Значит, он смошенничал? – Наверное, и так можно сказать. – А мог он смошенничать и в других частях чертежа? – спросил Бовуар. Впрочем, он знал ответ. Если человек решил смошенничать раз, он уже не остановится. – Вероятно. – У монаха был такой вид, будто пал один из ангелов. – Но я не вижу других расхождений. А почему для вас это важно? – Я не знаю, важно или нет. – Бовуар снова скрутил свиток. – Вы спросили, что я ищу. Я ищу потайную комнату. – Вроде зала для собраний братии? – О нем мы знаем. Я ищу еще одно помещение. – Значит, оно есть? – Мы не уверены. До нас дошли слухи. И, как я вижу, до вас тоже. Впервые за время их разговора Бовуар почувствовал, что монах заколебался. Словно медленно захлопнулась дверь. Словно брат Бернар удалился в свою собственную потайную комнату. Конечно, такая комната имелась у всех. В том-то и состояла их с Гамашем работа – найти ее. К сожалению, в этих комнатах никогда не обнаруживалось сокровищ. Но каждый раз они неизбежно находили там кучи дерьма. – Если в монастыре и вправду есть потайная комната, вы должны мне сказать. – Я такой не знаю. – Но слухи до вас доходили? – Слухи все время ходят. Этот дошел до меня в день моего приезда в монастырь. – Для ордена, принявшего обет молчания, здесь, кажется, довольно много говорят. Бернар улыбнулся: – Понимаете, наше молчание не абсолютно. В определенное время суток нам разрешается говорить. – И одним из предметов вашего разговора является тайная комната? – Если вам ежедневно разрешается говорить всего несколько минут, то о чем вы будете говорить? О погоде? О политике? – О тайнах? Брат Бернар улыбнулся: – Иногда о Божественных тайнах. А иногда просто о тайнах. Вроде потайных комнат. И сокровищ. Он посмотрел на Бовуара заговорщицким взглядом. Проницательным взглядом. Жан Ги подумал, что брат Бернар может быть спокойным, даже мягким. Но он вовсе не дурак. – Вы полагаете, она существует? – Комната с сокровищами, завезенными сюда отцом Клеманом и другими монахами много столетий назад? – Брат Бернар покачал головой. – Думать о таких вещах одно удовольствие. Помогает коротать долгие зимние вечера. Но вообще-то, никто в эти сокровища не верит. Существуй они, их бы уже нашли сто лет назад. Монастырь обновлялся, улучшался, ремонтировался. Будь здесь потайная комната, мы бы ее нашли. – Может, кто-то и нашел. – Бовуар встал. – Как часто вам позволяется выходить из монастыря? Монах рассмеялся: – Ну, монастырь все же не тюрьма. Но даже брат Бернар чувствовал, что с того места, откуда они смотрят, Сен-Жильбер очень даже похож на тюрьму. – Нам разрешается выходить, когда мы хотим, но далеко мы не уходим. В основном прогуливаемся вокруг. Собираем ягоды. Запасаем дрова. Ловим рыбу. Зимой мы играем в хоккей на льду. Тут у нас главный – брат Антуан. |