Книга Ночное кино, страница 105 – Мариша Пессл

– Отец выудил куклу, отдал дочери, хотя кукла была адская – глаза выпали, волосы клочьями повылезали.

Клео нетерпеливо замахала рукой:

– И что было, когда он ее отдал?

– Девочка ужасно огорчилась. Заплакала. А потом побежала за мной по дороге, обнимаясь с этой куклой, и попыталась всучить статуэтку мне.

– Явные признаки кукольной магии! – возбужденно крикнула Клео в трубку и пересказала все то, что изложил я. Еще с минуту послушала. – Хорошо. Я попробую.

Вскочила, убежала к стойке, что-то нацарапала на бумажке.

– Я ему передам. Спасибо вам.

И повесила трубку. Ни слова не сказав, сосредоточенно набычилась, присела на корточки и принялась рыться в шкафах, выуживая книги, свечи и мятые газеты. Вернулась с плоскогубцами, красной чашей, черно-белой возвратной свечой и пинцетом.

Все это аккуратно разложила на столе, точно врач перед операцией в полевых условиях.

– Мы имеем дело с кукольной магией, – сухо объявила она, поджигая свечу.

– Это что?

– Чучела. Куклы вуду с булавками. Кукла магически привязана к человеку и им управляет. Довольно распространенная практика. Левиафан симпатической магией был связан с каждым ребенком – поэтому мальчик и не хотел с ним расставаться. И сейчас мы выясним, зачем это все.

Она села, застыла, прикрыла глаза, что-то зашептала. Взяла левиафана, сжала ему голову плоскогубцами. Рукой придержав тело, крутанула плоскогубцы очень резко. Голова не поддалась. Чем сильнее она сжимала змеиную голову, тем громче звенели браслеты и кулоны. Лицо заалело, исказилось, словно от боли, зубы заскрипели.

Внезапно раздался громкий свист и щелчок. Что-то пролетело мимо в стенку и стукнулось об пол.

У меня под ногами лежал черный камешек, обернутый медной проволокой.

– Не трогайте! – гавкнула Клео.

Оглушительно запахло серой. Статуэтка оказалась не цельной, но лишь тонкой оболочкой. Клео пинцетом перекладывала в чашу содержимое – буро-золотую жидкость, пряди темных волос и землю.

И все это предназначалось Сэм. Я еле сглотнул поднявшуюся тошноту. Я самодовольно полагал, будто Сандра приведет меня к Кордове, я отомщу за себя, вновь обрету свою жизнь, – но я забыл, что и у меня имеется неверная стезя. Сэм. Он обратил против меня мой же план наступления. Можно подумать, у этого человека прямой доступ ко мне в голову. Теперь этому не будет конца.

– Моя дочь проклята? – спросил я.

Клео задула свечу.

– Что нам делать? – упорствовал я. – Скажите.

– Ничего, – сухо ответила она.

– Ничего?

– Это защитное заклятие. Оно не вредоносно. Совсем наоборот.

Клео улыбнулась моей растерянности, сходила к шкафу и притащила «Худу – заговор – колдовство – зелья». Села, полистала указатель.

– «Неотразимое масло, – наконец прочла она. – Повелительное масло, аир, обсидиан», – это вулканическое стекло, на полу валяется. – Она сурово глянула на меня. – Расплавленная защитная стена. – Она поболтала чашей. – Левиафана взяли, чтобы отпугивать любое зло, грозящее ребенку. А заклятие защищало носителя. Получив эту игрушку, ребенок будет играть только с ней, пока созревает заклятие. Это где-то сто один день. Любые другие любимые игрушки нужно конфисковать и спрятать, чтобы не подрывать силу заклятия. Идеально – утопить, где-нибудь подальше, с глаз долой. Это первый намек на управление через кукольную магию. Эта женщина – Александра, – видимо, украла куклу, спрятала в бассейне, чтобы не ослабить действия статуэтки. Кукла возвращается к ребенку, девочка воссоединяется с любимой игрушкой и играть с левиафаном больше не может. Защита спадает. – Клео нахмурилась. – Но ведьма сказала кое-что странное.

– А именно?

– В магии лечишь подобное подобным. То есть, используя левиафана, символ зависти – «не желай», – Александра, видимо, считала, что этим детям будут завидовать, их пожелают. Вы знаете почему?

Я лишь потрясенно смотрел ей в лицо.

«Так на так». «Простая передача долга». Сандра знала, что после ее побега из «Брайарвуда» отец и брат кинутся на поиски. Выслеживая Паука и встречая на своем пути детей, она, вероятно, боялась, что Кордова использует их – одной душой подменит другую в последней попытке спасти дочь. «И вот так Александра разругалась с семьей, – сказала Марлоу. – Потому что, когда ей наконец все объяснили, она захотела принять свою судьбу. Но Кордова упрямо искал выход. До последнего дня».

– Моя дочь?.. – хрипло пролепетал я.

– С ней, вероятно, все обойдется.

– «Вероятно»? Вы не уверены?

Клео взглядом пригвоздила меня к месту:

– Торнадо сносит дом и владелец гибнет. Трагедия. Но если выясняется, что владелец – серийный убийца, трагедия оборачивается чудом. Правда о том, что творится с нами в этом мире, непостоянна. Текуча. Неизбывно меняется. Иногда и после смерти. – Она встала, вручила мне желтую бумажку с каракулями. – Сюда отправьте плату ведьме. Любую сумму, какую сочтете справедливой. Она предпочитает наличные.

Абонентский ящик в Ларозе, штат Луизиана.

– А вам я сколько должен?

Она покачала головой:

– Идите домой уже.

Я поглядел на опрокинутого и обезглавленного черного левиафана. Он, кажется, слегка посветлел – увядал цветочком, срезанным с животворной ветки. Впрочем, не исключено, что у меня разыгралось воображение. Я вошел сюда, полагая, будто способен отличать факты от вымыслов. Теперь я сомневался, что понимаю разницу.

Я встал, пронзительно провизжав стулом по полу.

– Спасибо, – сказал я Клео.

Она кивнула, и под ее взглядом я нырнул меж черных портьер.

Покупатели разошлись, огни погасли, и потертые половицы заливал оранжевый уличный свет. Двое продавцов за кассой тревожно перешептывались, но осеклись, когда я прошел мимо и отпер дверь.

* * *

– Откуда к нам? – спросила меня женщина.

Была она пухлая, с круглым добродушным лицом. Накануне вечером, когда мы заселялись, они с мужем дежурили вдвоем.

– Саратога, – ответил я.

– Неплохо прокатились. На каноэ плавать собрались?

Трудно не заметить, что у моей машины каноэ на крыше.

– В ближайшие дни холод обещают, одевайтесь потеплее.

– Лишний ключ дадите? – спросил я.

– А, точно. Какой номер?

– Девятнадцатый.

Она отцепила кольцо с ключом, протянула мне.

– Карты нужны? Рассказать, показать?

– Нет, спасибо, – ответил я и подхватил с пола магазинный пакет.

– В ресторане ужин до одиннадцати. Все домашнее. И яблочный пирог – закачаетесь. Очень рекомендую.