Онлайн книга «Сага о реконе»
|
Еще бы чуть-чуть, и было б им… Тихонько вытащив из ножен кривой меч, Валера залюбовался работой неведомого оружейника. О-па! Да тут и вязь вьется! Бородин приблизил лезвие к глазам и разобрал затейливую надпись, схожую с узором. Похоже на арабский, но тут он не силен. …Покряхтывая, присел Костя, потер глаза, глядя на огарок свечи, чей трепещущий огонечек высекал блики на лезвии скимитара. – Гляди! – шепнул Валерий. – Ух ты… – Типа, по-арабски? – Знать бы… Обычно сарацины вырезали цитаты из Корана. Может, и здесь то же самое. Но, черт его знает… Вернее, тролль. – Скорее уж, шайтан! – хмыкнул Валера. – Угу… – Стало быть, не такой уж этот Норэгр чужой, каким хочет казаться? – А тролль его знает! – Шайтан! – Тс-с! Разбудишь… – Да все уже. Валерий задул свечу и лег на пол, подложил сумку под голову. Тишина и темнота объяли его со всех сторон, мир закачался, зазывая в сон, но мысли все крутились в голове, вялые, правда. Господи, как это все отдалилось, стало почти нереальным – Уссурийск, работа, офис… Он даже о Верке не вспоминал почти, сам образ ее слегка размылся, затушевался. Это ничего, с ним уже бывало такое. Зато потом приходит беспокойство, тоска, он чувствует, как ему не хватает его Сердючки. Ничего, даже если он не сможет расплатиться с Щепотневым, то Интермондиум стоил того, чтобы за него потерять прадедушкину шашку. Но все же лучше вернуться с бонусами, чтобы можно было оправдаться перед Веркой. А если их привалит куда больше, нежели он надеется… Ну-у, как говорится, хотеть не вредно. Вредно не хотеть. И Роскви уснул. Глава 22
Константин Плющ Танец «черного лебедя» «Черный лебедь» был, так сказать, флагманом – величиною в тридцать румов [52] , с темными бортами, расплывавшимися во мраке, с зубастой башкой местного Горыныча, он плавно покачивался у причала, натягивая швартовы. Остальные корабли сэконунга были поменьше размерами. В принципе, и одного «Черного лебедя» хватило бы на весь хирд сэконунга. С избытком. С другой стороны, сонно подумал Костя, меньше народу – больше кислороду. Повинуясь знаку Хёгни, он перепрыгнул на гулкую палубу драккара. Валера занял десятый рум слева. Дед Антон не стал дожидаться указаний и проворно полез в трюм, куда уже юркнула Эльвёр. Рыжему Змею, может, и хотелось как следует шваркнуть крышкой люка, но корабль – это святое. Поэтому дубовая дверца опустилась тихо. Да и зачем лишние проблемы создавать, особливо, ежели «кузнец Андотт» с нечистью знается?.. Поманив Костю, Хёгни качнул факелом и сказал: – Будешь сидеть здесь. Погребешь вместе с Оддом Бирюком. Одд вывихнул левую руку, заменишь ее своими двумя. Если получится. – Получится, – уверенно заявил Плющ. – Ну-ну, – проворчал рыжий. – Видали мы таких прытких… Костя присел на скамью – одиннадцатый рум справа – рядом с плечистым мужиком лет тридцати с лишним. Лица его было не разобрать, несколько факелов не могли разогнать ночную черноту. В короткой кольчуге, из-под которой выглядывал засмальцованный поддоспешник, в кожаных штанах, мужик ощутимо вонял застарелым потом, кожей и гарью. Сопя, он оглядел Костю. – Звать как? – Эваранди. А ты – Одд? – Он самый. Затрубил рог. Викинги забегали, поспешая занять свои места. Круглые щиты увешали оба борта «Черного лебедя», швартовы были отданы, а Хегни занял место кормщика. Сидя лицом к корме, Костя различил Гунульфа – сэконунг стоял у борта и зычно отдавал приказания «Морскому коню» с «Вепрем волн» – снеккам, отчаливавшим следом. – Весла на воду! – Чего ждешь?! – рявкнул Одд Бирюк. – Весло хватай! Плющ подскочил и бросился к козлам, на которых сохли весла, споро разбираемые гребцами. Одд вынул затычку из гребного лючка, и Константин просунул в него весло – весьма увесистое, вытесанное из мелкослойной сосны, длиной в два человеческих роста. Ну это еще ничего – кормовые, а пуще того носовые весла куда длиннее будут. Это потому, что гребцы, сидящие на носу или ближе к корме, располагаются повыше, чем те, что посередке, а весла должны доставать до воды все разом, не вразнобой. Была и еще одна тонкость: орудующим гребями на носу не только тяжелее всех приходится, они же и первыми бросаются в бой, когда корабль пристает к берегу. Оттого места впереди считаются самыми почетными. – Цепляйся, – буркнул напарник, и Эваранди ухватился за рукоять. Он частенько, бывая на Шаморе [53] , брал лодку напрокат, так что с греблей был немного знаком. Да и Маннавард поднатаскал его изрядно. Однако оказалось, что скедия и драккар – это две большие разницы. Костя то сильнее, чем надо, тянул весло, то давал слабину. Не поспевал за сидевшим впереди или излишне торопился. В общем, мешал Бирюку, как мог. Викинг сопел все свирепее, но Плющ в конце концов приноровился-таки, попал в лад. Вернее, в лад попадал Одд, а он лишь добавлял ему силы. Выбравшись на середину залива Троллей, корабли повернули к морю. На мысу, что располагался с юга, и на том, что лежал севернее, горели большие костры, разожженные викингами, – это были своего рода маяки. «Поджигателей» подобрали снекки, несколько отставая, и «Черный лебедь» первым покинул Тролльвик. Да и потом гребцам на драккаре было трудней – за кормой на буксире тащился кнорр Андотта. Не бросать же… – Суши весла! Поднять парус! Костя дернулся было вскочить, но Одд буркнул: – Сиди. Без тебя справятся. Весло на место положь. Громадный парус был почти невидим и различался лишь тем, что его прямоугольник застил звезды. Сэконунг, по всей видимости, не решился идти коротким путем вдоль берега, а следовал на запад, чтобы там, в открытом море, описать дугу и войти в устье Стьернсванфьорда. |