Онлайн книга «Сага о реконе»
|
За суетой да за туманом никто не заметил медленно подходившего корабля. Он был сходен по размерам с «Черным лебедем», только совершенно новый, буквально вчера спущенный на воду. Неокрашенный, без мачты и носового украшения, драккар шел, толкаемый всего шестеркой гребцов. С берега, противоположного тому, на котором раскинулся поселок, донесся долгий звон кузнечного молота, и все стало ясно – новенький драккар переправляли через фьорд для оснастки. Когда «Черный лебедь» поравнялся с новоделом, нескладные гребцы из мастеров-корабелов только глаза вытаращили. – Что буркала-то пучите? – довольно добродушно обратился к ним сэконунг. – Плывите и работайте – четвертый корабль мне не помешает! Давясь смехом, викинги налегли на весла, и тут произошло неожиданное: незакрепленные доски палубы «четвертого корабля» заходили ходуном, разошлись резко, открывая все подпалубное пространство, и оттуда с ревом повалили воины – ражие, дюжие, они скалились в ярости и злобном торжестве. Даже шестерка худощавых гребцов выхватила луки, и команда сэконунга тут же изведала их меткость. Одд давно уж покинул свое рабочее место, прыгая на носовой палубе. Меч он держал в левой, но орудовал им умело, видать, мог воберучь сражаться. – Роскви! – крикнул Костя, подхватывая секирку. – К мачте! Валера как раз отшатнулся от наконечника копья, насквозь прободавшего одного из гребцов сэконунга и вылезшего у того со спины. Поднырнув, прижав голову – две капли чужой крови упали ему на кожаный шлем, Бородин метнулся к мачте. В руке он сжимал давешний скимитар. – Чё делать будем? – крикнул Валерий. – Биться будем, что же нам еще остается! – «Мы – спина к спине – у мачты, против тысячи вдвоем»? – Да хоть тыл прикроем! – Жопу, ты имеешь в виду? А нападающие все прибывали, словно ниоткуда. Их крепкие руки сжимали мечи и секиры, за кромками щитов, из-под низко напяленных шлемов, сверкали глаза, бестрепетные и страшные. Засвистели копья, пробивая тела насквозь. Ловкие дренги притянули крючьями борт «Черного лебедя», и вся орава повалила на палубу корабля Гунульфа. – Где Гунульф?! – взревел косматый мужик в золоченом панцире. – Где эта подлая собака?! – Эйвинд, сволочь! И ты тут? – зарычал в ответ сэконунг, выхватывая меч. – А вот и вертел для твоей мудроречивой тушки! Х-ха! – Бей их, ребята! – взревел Хёгни. – Руби! Тяжелые секиры опадали перышками, раскалывая щиты, врубаясь в живую плоть, отсекая головы, руки, ноги… Копья били с ужасающей силой, подчас древки трещали на излом, но доставали-таки врага. Мечи мелькали с быстротой крылышек воробья, поражая живое, заливая палубу кровью. Туман расходился, словно испуганный диким ревом людей, впавших в неистовство. – Стой! – взвился вопль. – Кончай! Из утреннего тумана выплыл драккар, по размерам мало уступавший «Черному лебедю». Народу на нем тоже было немало, и все оружные. – Да это ж Семен! – охнул Костя. – Где? – Да вон на носу! На носу подплывавшего драккара, укрытые за «шеей» чудовища, чья страхолюдная башка венчала форштевень, стояли двое. Один был упакован богато, и панцирь на нем сверкал золотыми бляхами, и шлем с насечкой зоревые лучи преломлял, а другой выглядел победней – и казался чужаком. Ни бороды, ни усов, ни волос длинных. Семен Семенович Щепотнев, собственной персоной. – Кончай, говорю! – гаркнул Шимон снова. – Не глупи, Эйвинд! Гунульф, кончай рубать дураков! Битва, так и не успев разгореться, попригасла. Семен, набрав воздуху побольше, грянул: – Что, изничтожить друг друга хотите? Валяйте, потешьте местную рыбу! То-то ей прикорма будет! Твою дружину, Эйвинд, тут и положат, да и от твоей, Гунульф, едва ли половина останется. А смысл?! Ради чего вы пропадете? И ради кого? Али заняться боле нечем? А чего б нам всем не стать под руку сэконунга, да и не устроить ха-ароший набег на Сокнхейд?! А?! Порознь-то вам ни в жизнь не одолеть Хьельда конунга, а вместе-то мы сила! – Да ты кто такой, чтобы нас срамить? – проорал Одд Бирюк. – Люди называют меня Шимон-херсир. Хочу вернуть себе и почет, и славу. А ты чего ищешь? Смерти? Сдохнуть жаждешь ни за что, ни про что? – Ну, Сокнхейд – это дело, – проворчал Одд. – Плевать мне на все богатства Сокнхейда! – прорычал Эйвинд ярл. – Мне нужна голова Гунульфа – и отдельно от его гнилого тулова! – Эй, ярл! – насмешливо крикнул Щепотнев. – А хирдманов своих ты спросил? По-твоему, они тоже спешат на погребальный костер? А по-моему, они очень даже не против нагрянуть в Сокнхейд, чтоб взять тамошнего конунга за яйца да за мошну! Хирд Мудроречивого жадно ловил речи, с надеждой глядя на ярла, ибо идея, подкинутая херсиром, манила викингов несказанно. Перед их глазами мерцало маслянисто-тусклое золото, что хоронилось в сундуках Хьельда. – Я пришел за головой Гунульфа! – непримиримо зарявкал Эйвинд. – Да зачем тебе моя голова? – насмешливо поинтересовался сэконунг. – Своей не хватает? Мудроречивый рванулся, но был удержан парой крепких ребятишек. Ярл побледнел, чуя предательство, но тут подал голос Торгрим Ворон, молчавший дотоле. – Успокойся, Эйвинд, – холодно сказал он, – и взгляни на берег. Он совсем близко от нас, а на крышах домов – видишь? – мои лучники. Хочешь стрелу схлопотать? Стоит мне поднять меч, и тетивы будут спущены. – И ты продался Гунульфу? – уже без злобы, с горечью спросил Мудроречивый, опуская меч. Торгрим ярл поднял голову. – Нет, Эйвинд, – по-прежнему холодно проговорил он. – Этим утром я собирался обговорить с сэконунгом наш поход на Сокнхейд. Хотели мы привлечь и тебя… Кто ж знал, что ты сам заявишься в гости? И что сразу возгоришься местью, едва я заикнусь о сэконунге? Считай меня кем угодно, на хольмганг [54] я тебя все равно не вызову, пока не окончится поход! А вот с тобой ли двинем мы к Сокнхейду или без тебя – думай сам! Ропот викингов стих совершенно. Три корабля покачивались на мелкой волне, дрейфуя к берегу, а их экипажи, обнажив мечи и топоры, только что изведавшие крови, молчали. Эйвинд Мудроречивый тяжко вздохнул и сказал: – Я – с вами. Хирдманы его радостно взревели, истово колотя мечами по щитам. Их восторг тут же поддержали дружины Торгрима и Гунульфа. Веселый шум разнесся по фьорду, накатил на берег – и стрелки заплясали на зеленых крышах, потрясая луками. |