Онлайн книга «Сага о реконе»
|
Но драккар выжимает десять – двенадцать узлов, а лодка хорошо если шесть-семь. Стало быть, выходить надо, как только стемнеет, и идти всю ночь, чтобы к обеду прибыть к месту назначения. «Всю ночь не есть?..» – мелькнуло у Кости. Ну уж, нет уж! Его размышления нарушил Виглаф. – Вы… это, – промямлил он, – посторожите вдвоем, ладно? Я быстро, только пивка перехвачу да мяска. Ага? – Давай, – с готовностью сказал Эваранди. – А мы потом, по очереди. – Ага! Виглаф убежал и пропадал где-то добрых полчаса. Вернулся он сытый и довольный. Костя, расспросив, где черпают пиво и отрезают мясо, покинул пост – его очередь! Как только длинный дом заслонил от него пристань, он поспешил к наустам. Местные не слишком-то и обращали на него внимание – ни доспехов на нем порядочных, ни меча. Плющ больше Щепотнева высматривал – вот кто был опасен. В памяти всплыл незнакомец в мантии, что подсел к нему в таверне. Прав-таки оказался! С другой стороны, разве он спорил с Шимоном по-честному? Вот если душой не кривить – сильно ли его беспокоит благополучие местного населения? Нет же, верно? Конечно, считается благородным, если ты проявляешь заботу о ближних, печешься о народном благе, но это же все ложь, отвратное лицемерие! Самого же корчит, когда слышишь журчание очередного благодетеля, баллотирующегося в Госдуму и вешающего лапшу электорату на уши. Так чего же в ту же дуду трубишь? «А люди?» Дались тебе эти люди… Человеческая душа слишком мелка, чтобы возлюбить ближнего. Дай Бог, чтобы хватило внимания на родных и любимых. У Валерки тут дед с бабой, а у него… Хм. Плющ поежился, не зная, как определить то место в его жизни, которое неожиданно заняла Эльвёр. Любви тут нет – «кака така любовь?» А что есть? Ну в любом случае, если кто возжелает причинить девушке смерть или страдание, он будет резко против. Очень резко. И станет ли он хладнокровно наблюдать за тем, как Эльвёр насилуют и убивают? Нет, сам же постарается нанести убивцу травмы, не совместимые с жизнью. Так надо ли тогда ставить на вид Семену? У Щепотнева свои приоритеты. Размахнулся он, правда, больно уж широко, но тут тоже вопрос: а когда стоит включать совесть? Когда может сгинуть сотня душ? А если лишь полста человек умертвят, то совесть должна мучить вдвое слабее? В общем не стоит морочить себе голову. Оглядев наусты, Костя выбрал тот, что стоял третьим, если вести счет от пристани. Добротная лодка на четырех гребцов была тяжеловата для одного, зато и мачта имелась, и парус, и даже бурдюк для воды. Наполнив меха свежей водой, Плющ понесся обратно, к дружинной избе, где толпа дренгов накачивалась пивом, закусывала мясом и галдела, как банда фанатов «Спартака». Урвав изрядный кусок телятины с парой лепешек, Эваранди вернулся на борт драккара. – Ну, я пошел! – сказал Бородин, перескакивая на доски причала. С ним на пару двинулся молодой воин из той компании, что стерегла «Вепря волн». Валерий пропадал совсем недолго. – Сюда идут дренги Торгрима и Эйвинда, – выпалил он, выбегая на пристань, – пьяные и с оружием! – Так и мы с железом! – осклабился Виглаф, подхватывая секиру. Вскоре молодняк, весьма воинственно настроенный, показался из-за домов, подходивших к самому берегу. Дренгов было человек десять – краснорожие здоровяки, не блещущие интеллектом и нисколько от этого не страдающие. – А ну выходи! – заорал самый здоровый из них. – Биться будем! – Что, засранцы, – раздался голос с «Морского коня», – в море обкакались, пока другие бились? Решили попки подтереть и в бой? Дренги взревели и бросились в атаку. – Виглаф! – крикнул Костя. – Весла! Воин глянул на него, не разумея, а после озарился улыбкой понимания. Подхватив длинное кормовое весло, он размахнулся им, как дубиной, и буквально смел двоих из нападавших в воду. Еще трое вовремя присели. Одного из них свалил Плющ, тюкнув по голове, словно кием, а другого приложил Бородин – присевший дренг так и распластался по причалу. Пьяное дурачье взревело еще пуще, принялось с остервенением кромсать топорами грозившие им весла. Тогда уж и Виглаф осерчал – перескочив на пристань со щитом в одной руке и с секирой в другой, он начал охаживать не в меру распалившихся, орудуя обухом и краем щита. Костя спрыгнул следом, замечая двоих, сиганувших с борта «Вепря волн» прямо в толпу. И пошла веселуха! Рубить да колоть было нельзя – все ж таки свои, как ни крути, но отметелить до полусмерти сами боги велели. Именно здесь, на маленькой пристани в Стьернсванфьорде, Плющ впервые в своей жизни ощутил упоение боем. Когда злой азарт переполняет тебя, когда ты с наслаждением раздаешь удары направо и налево, получаешь сдачи, но сопротивление и боль лишь раззадоривают, греют кровь. Трое или четверо засранцев проникли-таки на борт «Черного лебедя». Роскви с Эваранди скакнули следом. Один из любителей пива свалился в воду, другому помог Костя. Третьего они уделали на пару с Виглафом. Когда Плющ обернулся в сторону причала, дренги уже позорно бежали. Парочка недобитков ковыляла, а еще двое еле ворочались, мотая головами. – Ну тебя и разукрасили! – захохотал Валера, глядя на Плюща. – Ничего, – проворчал тот, щупая ноющие скулы, – они тоже синие будут ходить… А вот Гребню досталось по-настоящему, чей-то нож глубоко рассек кожу на плече – кровь так и хлестала. – Не-е, браток, – посерьезнел Бородин, – так дело не пойдет. Надо Андотта сюда! – Он же колдун, – вытаращился Виглаф. – Значит, и лекарь! – отрезал Валера. Решительно отворив люк, он громко позвал: – Андотт! Тут раненый! Поможешь? Из трюмного лаза высунулась седая голова. – В голову вы все раненые, – проворчал дед Антон. Якобы неохотно покинув трюм, он осмотрел Виглафа. – Эк тебя зацепило-то… Нитку с иголкой! Живо! Костя молча протянул ему сумку, выданную в Интермондиуме. – Бактерицидку взяли? – по-русски сказал дед. – Молодцы! Смазав рану зельем, он стал зашивать ее. Виглаф сжал кулаки так, что, сожми они камень, раскрошили бы. |