Онлайн книга «Сага о реконе»
|
Драккар ощутимо закачало, приподнимая нос и опуская корму, валя вперед и вскидывая «драконий хвост», венчавший корму. Океан! Соленая пучина шумно дышала в темноте. Посвистывал в снастях ветер, поскрипывали деревянные члены корабля. Костя представил себе колоссальный водоем, где драккар не скорлупка даже, а так, еле видимая соринка, занозинка. Впрочем, Одда мысли о великом не посещали. Покашляв, покряхтев, викинг сполз со скамьи и растянулся на палубе, подложив под голову сумку с доспехами и шлемом. Через минуту он уже похрапывал. Наверстывали упущенное и все остальные. Один Хёгни по-прежнему восседал у рулевого весла. Кормщик поглядывал на звезды, на волны, слушал ветер, следил за течениями. Один раз даже опустил руку, ловя рукою брызги, и попробовал воду на вкус. Небо было ясное, а воздух в IX веке, лишенном заводов и пароходов, обходившемся пока без мириадов дымящих труб, был чище чистого. Поэтому и света звезд хватало, чтобы различить свою руку или высмотреть свободное место. Ну разлечься и вытянуться Косте не удалось – «плацкарта» была уже занята, но кое-как он устроился. Повертевшись с боку на бок, Эваранди подумал, что он вовсе не на увеселительной прогулке, и тихонечко двинулся к мачте, рядом с которой находился трюмный люк. Ежели кто поинтересуется, куда он нацелился, то получит достойный ответ: «Ищу, куда упасть да поспать хоть часок!» Возле трюмного лаза он обнаружил Валеру. – Выпустить решил? – Да не-е… Ты чё? Враз порешат… – Ну хоть откроем… Бородин прилег на палубу и нащупал щеколду. И как дать о себе знать? У викингов сон чуткий. Не придумав ничего лучшего, Валера тихонько постучал: три удара подряд, три вразбивку, три подряд. Не бог весть что, зато сигнал SOS известен всем, даже не знающим азбуки Морзе. Вскоре из трюма донесся приглушенный шепот: – Валета, это ты? – Я, дед. Щеколда открыта! – Ага, понял… Поозиравшись, Костя успокоился – экипаж «Черного лебедя» продолжал дрыхнуть. Заметят ли викинги, что люк открыт? Утром будет видно – в обоих смыслах. Определенного плана у Эваранди не существовало, он просто создавал возможности для будущих действий. А уж как там дело повернется, время покажет. Одно он уяснил для себя: Эльвёр надо помочь добраться до дома. И валеркиному деду. – Расползаемся. – Ага… – Сумка с собой? – Вот. – Дай мне. Тихонько вернувшись к своей скамье, Плющ кое-как устроился покемарить. Разобрав стон Одда, он тихо сказал: – Слышь? Испей моего лекарства! – На кой оно мне? – отозвался викинг. – Руку мне вылечит? – Руку, может, и не вылечит, зато боль снимет. Хоть выспишься. – Ну давай… – Один маленький глоточек, – предупредил его Эваранди, доставая болеутолитель из сумки. – Давай, давай. Хлебнув, Одд опустился на «спальное место». – Что-то незаметно, – проворчал он. – Ну, не сразу же. Погоди малость… Костя уже задремывал, когда до него донеслось удивленное ворчание: – Ты глянь, действует! Улыбнувшись, Плющ закрыл глаза. Отношение его к миру стало странным. Вроде как они с Валеркой определились, кто у них тут друг, а кто враг. Валеркина бабушка в Сокнхейде, значит, там как бы наши, а они пока в глубоком тылу противника. Тьфу ты, в передовых частях вражеских войск. И что ему прикажете ощущать? Ненависть? Да, спору нет, с Хёгни он бы рассчитался да и Гунульфу бы всыпал. А с Оддом как быть? Рука ведь не поднимется клинок всадить напарнику. Вот и думай… Эваранди повздыхал маленько да и уснул. Сон был разрывчатый и непонятный. Сначала он за кем-то гнался, потом устремлялись в погоню за ним. А после был подъем. – Спустить парус! – приказал сэконунг. Костя протер глаза и разглядел почти что над собой полосатый парус. Было то пограничное время между ночью и днем, когда свет почти не отличим от тени и весь мир прячется за привиденческими одеждами. Но уже смутно виднелись горы, их зубчатая линия вырисовывалась на фоне серевшего неба. А вот волны едва проглядывали, колыхаясь под пеленой тумана, к счастью, редкого. – Весла на воду! «Черный лебедь», словно полусотней лап загребая, медленно двинулся к устью Стьернсванфьорда, погруженного в глубокий сумрак. Незнакомый Плющу дылда с рыжими косичками, спущенными на могучую грудь, стоял на носу драккара и длинным шестом промерял глубины. Построить корабль стоило больших трудов и затрат и потерять его, посадив на камни, было бы верхом безрассудства. Тем более для сэконунга – весь респект, ему оказываемый, сводился к признанию силы Гунульфа, а сила была в кораблях. – Сушить весла, мачту долой, – негромко скомандовал сэконунг. Викинги мигом ослабили снасти и уложили мачту на палубу, развернув рей вдоль. Теперь уже ничего не будет мешать морскому бою, ни рангоут, ни такелаж. Если, конечно, Торгрим ярл не проявит здравомыслие. – Оружие раздать, брони вздеть! Из захоронки под палубой достали тяжелый дубовый ящик, битком набитый кожаными мешками на завязках, а в них – мечи, секиры и прочие орудия убийства. По рукам пошли луки и колчаны-тулы, набитые стрелами, дротики вынимались вязанками. Викинги зашевелились, задвигались, напяливая шлемы, кольчуги и прочие доспехи. – А мне? – сказал Плющ. – Рука в говне, – проворчал Одд, развязывая свой мешок, и крикнул раздающему: – Вагн, подай-ка секиру Добряка! – Так Добряк же помер, – удивился Вагн, парень с широченными плечами и глуповатым лицом деревенского увальня. – О том и речь… Держи. Одд передал Косте бородовидный топор на крепкой рукояти, виток к витку обмотанной ремешком из акульей шкуры. Ну вот, совсем другое дело! – Весла на воду! Выходя на гладь фьорда, драккар бесшумно заскользил, и впрямь как змий, подкрадывающийся к добыче. Из тумана выплыл пологий берег, прилегавший к горам, заросшим лесом. Смутно обрисовались холмы… Да какие холмы, дома это! – Мечи к бою! |