Онлайн книга «Полудемон. Месть принцессы»
|
И мой ответ. Когда-нибудь я отвечу. Или нет? * * * Альтверин мне понравился. Старый замок из громадных серых камней, острые башни, алые, словно кровью вымазанные крыши, плющ, который оплел стены от фундамента до чердака… Красиво… Зато внутри! Благородная бедность? Не-ет. Откровенная нищета. И иначе тут не скажешь. Выскоблено все так, что в каменных стенах свое отражение видно, ни пылинки, ни паутинки. Слуг — десяток, но все выглядят так, словно их корсетами утянули. Управляющий же… Шарен Клейт, высокий седовласый мужчина лет пятидесяти, встречает нас на пороге замка с хлебом в руках. Я, как положено, отламываю корочку, прожевываю, показывая, что всем доволен — не задираться же с порога, пока не выясню, что к чему. Хлеб самый дешевый, мука серая, грубого помола, с комками — при королевском дворе такой и собакам не бросают. Ужин… Старинная серебряная посуда, начищенная до блеска, — и еда, которой опять-таки постыдились бы кормить даже гостей столичного трактира. Хлеб ужасный, овощи прошлогодние, курица умерла страшной смертью то ли от голода, то ли от старости, говядину я смог разгрызть только потому, что зубы полудемона и кость перегрызут. Но разрезать я бы ее не взялся. Томми и Рене смотрят мрачно, но тоже покамест молчат. А Шарен говорит и говорит. Он нам даже обрадовался — и рассказывает не переставая. Как требуют из столицы и сколько требуют. Как считают недоимки и пишут о процентах на них, причем процент на процент. Как грабят караваны с податями, а им потом насчитывают еще за ограбленное… Одним словом — сейчас Альтверин был таким именно по причине честности Шарена. Мужчина делает все, что только может. Продает последнее из замка, чтобы не драть семь шкур с крестьян. Нанимает дикое количество охраны, чуть ли не по двадцать человек на телегу — и только тогда обоз доходит до места. Пытается как-то пускать деньги в оборот, но куда уж тут, с королевиной-то родней… Одним словом — он разоряет замок, чтобы хоть как-то поддержать людей. Хотите — казните! Вот моя голова, вот учетные книги… Все в вашей власти, мой принц. И ведь не лжет. Ни капельки не лжет. В итоге Томми, который терпеть не мог цифры, отправляется спать, а мы с Рене закапываемся в отчеты. Клейт не лгал. Он ни в чем не солгал мне — и карать старика мне не хочется. Многие ли на его месте поступили бы так же? Да никто. Почему его до сих пор не уволили? Так его назначил мой дед, а Рудольф, при всей своей дурости, не переступает через волю покойного отца. Сказано — вот этот будет приглядывать за землями моего внука — и не тронь человека! И не тронул. Хотя родня Абигейли наверняка злилась. Но впрямую не лезли. Когда мы заканчиваем с бумагами, было уже за полночь. — Шарен, я завтра проеду по деревням, посмотрю, что и как. — А… — А вы работайте, как и раньше. Разберемся мы с недоимками и прочими радостями. Я меланхолично любуюсь ногтями. А кто у нас казначей? А казначей у нас старший брат королевы… Бедная королева. Ей так не идет черный цвет, она в нем ворону на заборе напоминает. А носить придется. Траур-с… * * * Деревни производят благоприятное впечатление. Да, бедно. Но все ж не откровенная нищета. А на управляющего тут просто молятся. Отлично понимают, что другой бы с них три шкуры драл, лишь бы себя прикрыть. С другой стороны, не слишком-то Шарен и рисковал. Альтверин и Рвейн мои официальные вотчины, правом проверки обладаю только я, распоряжаться может только король, никто другой просто не может сюда влезть. Вообще никто. Только вот не влезть в документы и не влезть в деньги — две большие разницы. Да, с Шарена не могли потребовать больше определенной суммы, но зато могли перехватить посланный им караван — и насчитать недоимки и неуплаты. Запросто. И закон не нарушен — и с Альтверина получаем не один налог, а четыре. Красота! И жаловаться некому, и защитить никто не может. А теперь приехал я. Только вот проблемы это не решит. Грабить-то курьеров можно на любом отрезке пути. А требовать деньги будут с меня. Итак, что же делать? Ответ нашелся, и он был прост. Надо сделать так, чтобы на моих людей боялись нападать. Смогу? Идеей я делюсь с Томми и Рене. Потом разговариваю с Шареном. И мы совместно разрабатываем — скажу без лишней скромности — гениальный план. Шарен приглашает всех соседей с округи к нам, устроив прием. На это моих денег хватает. Разумеется, собираются все, и на четыре часа я чувствую себя дрессированным медведем, который пляшет на ярмарке. Жалеть меня никто не собирается, дочки и жены ведут совершенно беззастенчивый обстрел меня глазами, так, что хочется окоп вырыть и засесть в нем на месяц. Мужчины хлопают по плечу так, что руки чешутся туда что-нибудь с шипами подложить, приглашают на охоту, поят вином… и в конце вечера я «допиваюсь до белых ежиков». И по секрету сообщаю своей молоденькой соседке, что в замке вообще-то спрятан клад. Дедушка боялся, что из казны все разворуют, а внуку ничего не оставят. А потому зарыл свои сокровища в Альтверине. Сделал тайник, положил туда кучку золота и драгоценных камней и отдал ключ доверенному лицу. А лицо передало его мне. Ну, вот я и решил все забрать. Долги погасить, опять же, дом в столице купить, чтобы не у дядюшки на шее… Только — тс-с-с-с! Это мой большой секрет! После чего меня выворачивает прямо под стол, на колени другой соседки. А вот нечего, нечего подслушивать. Всеобщее внимание мне было обеспечено. — Болван ты все-таки, — ругается на меня Томми. — Знаешь же, что тебе совершенно нельзя ревень — и ел. Тьфу, осел вислоухий! Я ухмыляюсь, слушая приятеля. Ну, осел. Но вот кто? Да, мне нельзя ревень. Меня от него в буквальном смысле слова выворачивает наизнанку. Тошнит, рвет, ненавижу эту гадость! Почему? Не знаю, говорят, у Мишель тоже была на него аллергия. Но пары стебельков в салате мне хватило, чтобы меня убедительно вывернуло наизнанку. — Зато все поверили, что я нажрался как свинья. Томми вздыхает: — Лежи уж… И выходит за новой порцией воды с лимоном. Промывать желудок. Я довольно ухмыляюсь, глядя в потолок. Первый акт пьесы сыгран. |