Онлайн книга «Память льда. Том 2»
— Нет! Нет! Всё должно было быть не так! — Заклинательница, нет нужды так сильно переживать. Творение продолжается. Воплощение твоих желаний ещё возможно — пусть и не в том виде, как ты изначально планировала… Она его уже не слышала. Отчаяние разъедало душу. Как я сама крала… украли и у меня. Нет здесь никакого преступления, никакой несправедливости. Прими эту истину. Сила воли Ночной Стужи. Сочувствие Рваной Снасти. Преданность Беллурдана. Радость девочки-рхиви. Этого было мало. Никто не мог — сам или вместе с другими — простить совершённые поступки, принятые решения, прозвучавшие отказы. Оставь их. Оставь им всё это и всё, что ещё будет. Серебряная Лиса отвернулась. — Тогда разыщите её. Идите. — Ты не пойдёшь с нами? Твой дар ей… — Идите. Мой дар ей. Мой дар вам. Все они — один. Великое поражение, неудача, рождённая моими недостатками. Я не стану свидетелем собственного позора — не могу. Мне не хватит на это смелости. Простите. Серебряная Лиса пошла прочь. Краткая жизнь цветка. От семени — стебель, затем — смертоносное цветение, всё за один-единственный день. Ярко-горящий яд, губивший всех, кто подходил слишком близко. Чудовище. Духи рхиви — маленький отряд, мужчины, женщины, дети и старики в мехах и шкурах, круглые лица отполированы солнцем и ветром — смотрели вслед Серебряной Лисе. Старейшина, который говорил с ней, не двинулся с места, пока заклинательница не скрылась за выветренной грядой, а затем провёл четырьмя пальцами по глазам — жест печального расставания — и сказал: — Разведите костёр. Подготовьте лопатку ранага. Мы уже довольно прошли по этой земле, чтобы рассмотреть карту в ней. — Снова, — вздохнула старуха. Старейшина пожал плечами. — Заклинательница приказала, чтобы мы отыскали её мать. — Она просто вновь убежит от нас. Как убежала от айев. Будто заяц… — И всё равно. Заклинательница приказала. Мы положим лопатку на огонь. Мы увидим, как на ней проступит карта. — И почему на этот раз она должна стать правдивой? Старейшина медленно опустился и прижал ладонь к мягкому мху. — Почему? Прислушайся к своим чувствам, недоверчивая. Эта земля… — он улыбнулся, — …ожила. Бежит. Свободен! Верхом на душе бога, в мускулах могучего зверя. Верхом на душе… …вдруг запел от радости. Мох и лишайник под лапами, брызги недавнего дождя на шерсти. Запах богатой, щедрой жизни — мира… Бежит. Боль уже лишь блёклая память, невнятное воспоминание о клетке из костей, о растущем давлении, о нехватке воздуха. Запрокинув голову, громогласно завыл — так, что задрожало небо. Ответный вой вдали. Всё ближе и ближе. Тени — серые, бурые и чёрные движущиеся пятна в тундре — текут по холмам, ныряют в неглубокие долины, широкие морены. Айи. Родичи. Дети Баальджагг — Фандереи — призраки памяти, бывшие душами т’лан айев. Баальджагг не отпустила их, удерживала в себе, в своих снах — в безвременном мире, в который Старший бог вдохнул вечную жизнь. Айи. Их бог бросил вызов небесам своим звериным голосом, и они явились к нему. И… она. Тогг замедлил шаг, поднял голову — айи окружили его, клан за кланом, длинноногие волки тундры… Она здесь. Она пришла. Нашла его. Бежит. Уже совсем рядом. Плечом к плечу с Баальджагг, волчицей, которая так долго несла её раненую, потерянную душу. Баальджагг вернулась к своим родичам — родичам из снов. Эмоции. Безмерной глубины… И вот Фандерея бежит бок о бок с ним. Мысли зверей соприкоснулись. Лишь на миг. Больше ничего. Больше ничего и не нужно было. Вместе, касаясь друг друга плечами… Два древних волка. Бог и богиня. Он смотрел на них, не зная, кто он сам, не ведая, где он, где стал свидетелем их встречи. Смотрел и чувствовал одну лишь нежную радость. Бегут. Впереди ждут их троны. Мхиби вскинула голову, тело её одеревенело, она начала извиваться, вырываться. Хоть он и был невысоким, но сумел её удержать. — Это волки, девочка. Нам нечего бояться. «Нечего бояться». Ложь. Они охотились за мной. Находили снова и снова. Гнались за мной по этой пустой земле. А теперь, слушай, они вновь пришли. А у даруджийца нет даже ножа. — Что-то там, впереди, — пропыхтел Крупп, перехватывая её тело в неуклюжих объятиях, сгибаясь под её весом. — Легче было, — выдохнул он, — когда ты была старухой! Теперь, если б нашла в себе волю, могла бы меня повалить — нет! Сама могла бы меня нести! Волю. Нужно лишь найти в себе волю? Чтобы вырваться? Убежать? Куда бежать? — Девочка, услышь слова Круппа! Он тебя умоляет! Этот… этот мир — более не сон Круппа! Понимаешь? Он должен перейти от меня. Должен перейти к другому! Они карабкались по пологому склону. Волки выли позади — всё ближе и ближе. Брось меня. — О, дражайшая Мхиби, столь уместно названная! Ныне ты воистину — сосуд! Внутрь, в себя — прими от меня этот сон. Позволь ему наполнить твой дух. Крупп должен передать его тебе — понимаешь? Волю. Вдруг она вывернулась, ткнула локтем в живот Круппу. Тот ахнул, согнулся. Мхиби вырвалась из его объятий, вспрыгнула на ноги… Позади них — десятки тысяч волков. Ринулись к ней. Впереди — вожаки, два гигантских зверя, сиявших ослепительной силой. Мхиби вскрикнулся, развернулась. Перед ней раскинулась неглубокая долина. В ней — низкая, длинная хижина из выгнутых костей и шкур, связанных пеньковой верёвкой, вход открыт. А рядом, на холмике, стоит отряд рхиви. Мхиби, спотыкаясь, подбежала к ним. Вдруг волки оказались со всех сторон, завертелись безумным, диким колесом вокруг хижины. Не обращая внимания на рхиви. Не обращая внимания на неё. Протяжно стеная, Крупп с нескольких попыток сумел встать на ноги. Пошатываясь, подошёл к ней. Мхиби непонимающе смотрела на него. |