Онлайн книга «Отец мой шахтер (сборник)»
|
– А ты небось божьим духом питаешься? Я такой же красный партизан, как и ты! – Если ты красный партизан, то покажи мне свое красное знамя! – зло и требовательно заговорил Новик, поднимаясь, и вместе с ним стал подниматься Колобок. Они вставали, опираясь грудью о грудь. Разговоры за столом стихли, круг распался, колобковцы стягивались за спину Колобкова, новиковцы подбирались к Ивану. – А твое?.. – нашелся Колобков. – Я-то покажу, а вот ты сперва покажи… – Ну вот и покажи!.. – Так я же первый сказал. – Ну раз сказал, вот и покажи! – брал верх Колобков. – Колобок, – процедил сквозь зубы Новик, – если у тебя знамени нет, я… – Ну покажи, покажи, – словно подначивал Колобков. – Козленков! – заорал Новик. Вмиг рядом оказался красноармеец, вмиг он скинул гимнастерку. Знамя было намотано на тело, и его размотали, развернули. Это было знамя корпуса, то самое, которое вышивала Наталья. Молча и неподвижно смотрели на него красноармейцы. – Теперь ты свое показывай, – тихо попросил Новик. Колобок глянул в ответ коротко и воровато и отвел глаза. И тут же страшной силы удар Иванова кулака кинул Колобка прочь. Он полетел в костер, обрушив в огонь свинью, вскочил и кинулся к своей лошади. – Наших бьют! – крикнул кто-то и бандитски засвистел. И зазвенели клинки, закружились в поединках кавалеристы. И полетела на землю голова Государева-внука, срубленная Государевым-дедом. И падали с лошадей колобковцы и, не выдержав, подставили спины, и, преследуя, новиковцы стреляли им вслед. Глава третья В той, второй битве близ Курукшетры, которая в отличие от первой осталась вне поля зрения современников и потомков, Новиков наголову разбил Колобкова. Но главным итогом второй битвы близ Курукшетры стало то, что после нее Первый особый как боевое соединение перестал существовать. Придет время, и специалисты ответят на вопрос, как тридцатитысячный хорошо вооруженный корпус, ведомый великой идеей освобождения народа от многовекового рабства, мог практически незаметно и без последствий рассосаться на сравнительно небольшом пространстве полуострова Индостан. Придет время… А мы продолжим наш рассказ. Индия. Город Аллахабад. 6 мая 1931 года Аллахабадский базар гудел и шевелился. Медленно и бесцельно брел Иван вдоль длинного ряда, где сидели на земле торговцы драгоценными камнями и украшениями. Он совсем не был похож на бывшего комэска Ивана Новикова, это был индиец, обычный нищий индиец, непонятно, правда, к какой касте принадлежащий. – А вот золото, настоящее русское золото! – прокричал ему на урду продавец, протягивая большой медный крест. Иван усмехнулся на ходу, не глянув на продавца, но то, что он услышал за своей спиной, заставило его остановиться. – Чурка индусская, – сказано было в его адрес на чистом русском языке. «Колобок?» – удивленно спросил себя Иван. Они сидели в теплой пыли рядом с шумным загоном, где торговали овцами, поэтому приходилось говорить громко, почти кричать. – Выпить бы за встречу, – поделился Колобков идеей. – Если у тебя деньги есть, так я мигом рисовой водки приволоку! Иван махнул рукой, и жест этот означал, что пить ему совсем не хочется, да и денег, кстати, ни шиша. – Ты как живешь, расскажи, – заглядывая Колобку в глаза, попросил Иван. – Да начинаю жить, Иван Васильич, торговлишка вот… Деньжат подкоплю, поеду в Вадодару, жену куплю, там жены дешевые. Иван смотрел на бывшего соратника удивленно и непонимающе. Колобок усмехнулся. – Да я ж в мусульманы записался, Иван… Раньше надо было, сейчас бы уж… – Так ты чего, в Аллаха поверил? – Поверил не поверил, а жить надо. В Индии, Иван, без веры не жизнь. Мои татары да башкиры давно освоились, так теперь и живут. Одни мы, дураки… Иван ничего не сказал. – А чего? – продолжал настаивать на своем Колобок. – Делов-то… Чикнули там ножиком, жалко, что ль? Небось в гражданскую с меня побольше мяса посрезали. Ну что ты головой крутишь? Давай к нам, Иван, я посодействую… – Нет, – Иван помотал головой, улыбаясь. – Я свининки жареной страсть как люблю пожрать. – Свинину нельзя, это верно, – со вздохом согласился Колобок. – А чего тогда делать собираешься? Иван внимательно посмотрел на бывшего сослуживца, помолчал, как бы размышляя, говорить или не говорить, и признался: – Возвращаться. – Возвращаться? – Колобок засмеялся. – Это мы пробовали. – Когда?! – Иван жадно подался к Колобку. – Когда-когда… – Колобок отвернулся и продолжил, глядя в сторону: – Сразу после того, как мы с тобой под Курукшетрой схлестнулись… Тридцать душ нас тогда осталось. Сели думать да гадать, как дальше жить. Государев-дед говорит: в Турцию пойду к некрасовцам, староверы это ихние, как уж они там оказались, не знаю. Ну хрен с тобой, иди. Жорка Нашев, болгар, помнишь? С Киселем, дружком своим, до Америки решил добираться. Только я слыхал потом, Кисель Жорку кокнул из‑за чего-то еще здесь, в Индии, а теперь в ашраме, ёхом заделался… – Ты мне про… – торопил Иван. – Ну вот… Десятеро нас, я одиннадцатый, почапали… Дошли вдевятером, двое в дороге окочурились. Ну, дошли. Подошли к заставе нашей. Я говорю: «Давайте одного пошлем, а остальные – поглядим, что будет». Они говорят: «Мы пойдем, а ты смотри, а если что, расскажешь всем нашим что и как». Я согласился. Залег, гляжу, что будет… Подходят наши к нашим. Челнок говорит: «Из Индии мы, вертаемся». Они хвать их всех и бить… Боем смертным били всю ночь, а наутро расстреляли, сам видал. Иван сидел не двигаясь, молчал. – Нет, Иван, назад нам ходу нет. Верно, чего-то такое мы знаем, чего знать нам не положено. Да разве б мы стали болтать, подписку все-таки давали… Колобок хотел продолжить, но осекся, почувствовав, а потом увидев неожиданно злой взгляд Новика. – Ты чего? – спросил он испуганно. – В бинокль глядел али так, с-под руки, когда ребят расстреливали? Иван стал медленно и угрожающе подниматься, и Колобок стал подниматься тоже, но явно труся. – А я чего, я говорил, давай одного пошлем, а сами поглядим, а они все поперлись… – Пошлем… – цедил сквозь зубы Иван. – Сам бы пошел, комдив… А то они там лежат, а ты здесь ворованной казной торгуешь! – Только вдарь попробуй, – предупредил Колобок, пятясь, чувствуя, что это вот-вот случится. – За меня наши мусульманы знаешь что тебе сделают? Секир-башка! |