Онлайн книга «Отец мой шахтер (сборник)»
|
Брускин стоял у ритуальной стены, залитой старой кровью. На уровне головы комиссара на камне засохли остатки почерневшего мозга с прилипшими волосами. Страшные и агрессивные хетти-мужчины наступали на Брускина. У передних в руках были копья с каменными наконечниками, у остальных – просто остроугольные камни. – Хга! – скомандовал вождь, самый крупный и самый сильный, и дикари приблизились еще на один шаг. Брускин был измучен и возбужден. Щеки его горели лихорадочным румянцем. Он был без буденовки, без очков, без штанов, но не терял надежды. И он выбросил вперед руку и заговорил скороговорно, как на митинге: – «У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно!» [32] – Хга! Еще на шаг Брускин приблизил себя к мученической смерти. – «Агностик говорит: не знаю, есть ли объективная реальность, отраженная, отображенная нашими ощущениями, объявляю невозможным знать это» [33] . – Хга! Кремневые наконечники на копьях нетерпеливо подрагивали у его груди. Румянец исчез с растерянного лица Брускина, и из глаз побежали слезы. Дикари ждали последнего его слова. – Эйнцике либе бобэн, хэлф мир… [34] – прошептал он вдруг и улыбнулся, и надежда, но иная надежда возникла в его глазах. Вождь не давал свою страшную команду, и Брускин вдруг запел тоненько, тихо, нежно: Их дер молзих ин дэм фрайтих авдернахт. Ой вос фар а ширэ дер татэ мит ди киндер занбэахт! Флэг зинген эмирес флэг дер татэ дих авекзэцин цу бомки мит а лэфэлэ! Гебн митн фингерл а кнак. Флэг ди бобэ мит гойдэрл – шоклн митн кэпэлэ. Ой вэй виншмак! [35] Немало славных страниц было вписано нашими кавалеристами в секретную книгу Великого похода, но в ряду побед больших и малых битва близ Курукшетры все же стоит особняком. Штат Раджастхан. Близ Курукшетры. 1 апреля 1929 года Бывшая Иванова дивизия, уменьшившаяся за годы непрерывных боев и походов до размеров сотни, томилась в ожидании командирского слова. Были сумерки, и Новик то опускал бинокль, то вновь прикладывал его к глазам не в состоянии определить – кто же находится на другом краю огромного поля, на котором пять тысяч лет назад сражались между собой боги и люди? Дивизия – сотня Новикова – скрывалась в кустарнике, и противник, тоже примерно сотня, их не замечая, двигался неторопливым шагом. – Да англичанка это, Иван Васильевич! – подсказывал нетерпеливо ординарец Государев-внук. Новик оскалился в улыбке: – Сперва врежем, потом разберемся. – И, привстав в стременах, повернулся к своим, закричал: – Шашки наголо! Пики к бою! За мной в атаку! Марш-марш! И как всегда, поскакал первым, а его дивизия-сотня рассыпалась на просторе лавой. Противник их наконец заметил, занервничал, кто-то там, кажется, пытался отступить, кто-то спешиться и залечь, чтобы встретить огнем. И все-таки те решили принять бой и тоже рассыпались лавой и понеслись навстречу. Иван обернулся к своим и крикнул весело: – Руби до седла, остальное само развалится! Вечерний густой воздух ответил эхом, и с той стороны донеслось: – Руби до седла, остальное само развалится! Лавы катились навстречу друг другу – лоб в лоб. Иван выбрал скачущего у противника первым и, направив на него коня, перекинул трофейную ханскую саблю из правой руки в левую. Лавы смешались, зазвенела сталь о сталь, Новик привстал в стременах и вдруг услышал испуганное и радостное: – Иван! И по всей линии боя звон металла стал стихать, а вместо него послышались удивленные восклицания: – Федька, ты, что ль? Тю! – Николай! Чертяка! – Дедушка! – это кричал Государев-внук. Перед Новиком сидел в седле Колобок и улыбался. И Иван плюнул от досады – он уже настроил себя на бой. Вокруг огромного костра, на котором зажаривалась целая лесная свинья, лежали кольцом кавалеристы, гомонили, смеялись. То и дело хлопал по плечу смущенного внука Государев-дед. Командиры лежали чуть в отдаленье и даже на отдыхе выглядели озабоченными. – Применяем партизанскую тактику… – рассказывал Новик. – И мы применяем… – кивнул Колобок. – Поэтому у нас теперь не дивизия, не эскадрон, а партизанский отряд… – И у нас партизанский… Иван взглянул на Колобка исподлобья и продолжал со значением: – У нас… отряд… имени… Афанасия… Никитина… – И у нас то же самое! – воскликнул Колобок. Новик смотрел на бывшего соратника изучающе-внимательно. Тот улыбнулся. – Честное партийное, Иван! Иван усмехнулся, мотнул головой, поднял кружку. – Раз так – давай выпьем для продолжения разговора. Они чокнулись, выпили, поморщились. – Оно даже лучше, – подытожил Иван. – Спору будет меньше при объединении. – При каком объединении? – осторожно спросил Колобок. – Как при каком? – удивился Новик. – Неужто мы встретились – и разъедемся?.. У нас вместе, считай, эскадрон будет… – А командовать им кто станет? – испытующе глядя, спросил Колобок. – Да уж выбрали б командира… – ушел от ответа Новик. – Уж не тебя ли? – А хоть бы и меня… – ответил Иван, глядя в сторону. – Во-он оно что… – протянул Колобок. – Между прочим, когда я дивизией командовал, тебя с эскадрона гнали как сраного кота! Ишь чего захотел – объединяться! Иван напрягся, но сумел подавить в себе приступ ярости. – Колобок, – заговорил он тихо, – мне тут индусы жаловались – банда какая-то непонятная появилась в округе, грабит кого ни попадя… Уж не ты ли это партизанишь? Колобок не решался взглянуть в глаза Новика, но все же защитился: |