Онлайн книга «Наследница порочного графа»
– Могу я вас спросить? – О чем, деточка? – Почему вы попали сюда? – Потому что осталась одна, – Темьянова похлопала Дайнеку по руке. – Если хотите узнать про детей и мужа, я незамужняя. Сыночек Ванечка был, да умер. Трех лет не прожил. – Простите… – Не за что, дорогая. С годами я поняла: несчастье входит в ту дверь, которую для него открыли. Я сама виновата во всех своих бедах. Могла выйти замуж за хорошего человека, да полюбила никчемного. Что до Ванечки моего, и здесь – кругом виновата. Театр поперек любви к сыночку поставила. Думала, что карьера важнее. Так что не жалейте меня. И не молчите. Не хочу, чтобы над нашими головами «кружила грустная птица молчания» [4] . Читали Трумэна Капоте? – Читала «Завтрак у Тиффани». Но только после того, как посмотрела кино. – У него есть рассказ «Воспоминания об одном Рождестве». Когда читаю, всегда вспоминаю детство… – Темьянова опустила глаза и вдруг замолчала. Дайнеке показалось, что она старается не заплакать. – Давно хотела вас расспросить… – Третий день работаете, – сквозь слезы улыбнулась старуха, – а уже столько вопросов. – Лукерья Семеновна, вы хорошо знакомы с Безруковым? – Не лучше, чем с остальными. – Что он за человек? Кто его друзья? Какие у него увлечения? В старушечьих глазах зажглось любопытство: – Тогда и я вас спрошу: Тихон Иванович жив? – Жив, но пребывает в беспамятстве. – Он не умрет? – Все будет хорошо. Я в этом уверена. Так что насчет его увлечений? – Знаете, как Безрукова прозвали наши пансионатские? – спросила старуха. – Нет. – Его прозвали Следопытом. – И что это значит? – Он был очень собранным и внимательным человеком… – старуха перекрестилась. – Тьфу-тьфу-тьфу! Прости мою душу грешную! Не был, а есть. Безруков все обо всех знает и все замечает. Он в курсе всего, что происходит в пансионате. Возможно, просто любопытный или глазастый, как говорят. Все утерянные вещи находит Безруков. Он первым замечает потерянные шарфы, очки, телефоны. Был, например, случай: Васильева Эльвира Самсоновна потеряла свою косметичку… – Кто такая Васильева? – Оперная певица, драматическое меццо-сопрано… – До сих пор поет? – Нет, что вы! Ей почти восемьдесят. – Но Артюхова-то еще играет на сцене. – Артюхова – талант, – Темьянова покачала головой. – А Васильева – просто стерва. – Что это значит? – Со временем поймете. Дайнека недовольно пожала плечами: – Все только и обещают, что когда-нибудь я все пойму. – Так вот, – продолжила старуха. – Когда Васильева потеряла косметичку… А она повсюду ее с собой таскает. Жить без нее не может. Красится, как базарная шлюха… – Лукерья Семеновна! – А что я сказала? – удивилась Темьянова. – Шлюха – литературное слово. Читайте классиков, дорогая. – Безруков нашел ее косметичку? – догадалась Дайнека. – И знаете где? В круглой беседке. – В ротонде? Недалеко от забора? – Как думаете, что Васильева там делала? – старуха не по-доброму закивала и понизила голос: – Предавалась разврату. – Слишком радикально, – улыбнулась Дайнека. – Возможно, у нее было свидание с каким-нибудь старичком. – А я про что говорю? – Может быть, хотите выбрать другую книгу? – сменила тему Дайнека. – Сначала отдам ту, что прочла, – старуха взяла с колен книжку и положила перед ней на стол. – Ого! – Дайнека даже присвистнула. – Исайя Берлин! [5] – Должна признаться, я мало что поняла, – смутилась Темьянова. – Взяла наугад и ошиблась. – По крайней мере, вы попытались… – Могу выбрать другую? – осведомилась Лукерья Семеновна. – Конечно. Проходите, пожалуйста. Старуха взялась за колеса инвалидной коляски и покатила между книжными стеллажами. Дайнека отметила книгу Берлина и отложила для себя. Как только она закончила, в библиотеку вошла Татьяна Ивановна Песня. Приветствуя директрису, Дайнека поднялась со своего места. Та махнула рукой: – Необязательно вставать. Мы с вами не в школе. Здравствуйте, Людмила Вячеславовна. – Здравствуйте Татьяна Ивановна, – Дайнека продолжала стоять, не зная, чего ожидать. – Есть одно дело, – сообщила наконец Песня. – Идемте, я покажу. Они прошли в глубину помещения, где на стеллажах стояли разных размеров коробки. Их было штук тридцать. – Вот… – сказала Татьяна Ивановна. – В этих коробках находится что-то вроде архива. Возможно, он принадлежал графской семье. Не исключаю, что его спрятали после революции, когда Измайловы уже сбежали в Париж. Я проверяла, там есть кое-какие книги, брошюры, но в основном – письма и документы. Дайнека спросила: – Откуда это взялось? – Кажется, я вам уже говорила: дворцовый комплекс выстроен бестолково. Множество подвалов, ходов, переходов. Наши корпуса – настоящие лабиринты, не говоря о чердаках и подвалах. Реконструкцию и ремонт сделали недобросовестно, я бы сказала, поверхностно. Самый запущенный – третий корпус, где вы еще не бывали. При Измайловых это здание было одноэтажным. Там располагалась оранжерея и что-то вроде гостевых помещений. В тридцатых годах прошлого века его перестроили, добавили еще два этажа. Но ни тогда, ни теперь подвальных помещений почти не затронули. Там, в подвале под лестницей, наш хозяйственник обнаружил нишу, закрытую дощатым щитом. В ней был свален весь этот хлам, – директриса неодобрительно оглядела коробки. – Мы, конечно, сообщили, куда следует, но к нам никто не приехал. Я лично звонила в столичные музеи, в Министерство культуры. Видно, никому не нужно наше богатство. – Что я должна сделать? – поинтересовалась Дайнека. – Все разобрать. Пригодные книги определить в библиотеку. Систематизировать, по возможности, документы. – Понадобятся годы работы! – возразила Дайнека. – Да вы хотя бы начните. На это нечего было возразить. Как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Дайнека ненавидела себя за то, что согласилась на эту работу. |