Онлайн книга «Наследница порочного графа»
– Не так уж и сложно, – усмехнулась она. – С легкостью могу повторить. – Ну? – Роль сестринского ухода в медико-социальных учреждениях для пациентов пожилого и старческого возраста с болезнью Альцгеймера. – Браво! У вас превосходная память. Или же вы просто умница. Дайнека сдвинула бровки: – Напоминаю, на меня не действуют банальные комплименты. – Простите, забыл. – Дальше что? – Вы про диссертацию? – Раз уж заговорили. – Что еще вас интересует? – В пансионате есть такие больные? – Иначе бы я здесь не работал. – Он указал рукой на серое здание с четырьмя колоннами, отдаленно напоминающее провинциальный театр. – Вот, пожалуйста, так называемый третий корпус. Здесь содержатся особенно дряхлые, безнадежные и потерявшие память. Пациенты с болезнями Паркинсона и Альцгеймера. – Почему? – Им требуется особый уход. Многие до этого жили в спальном корпусе, но по истечении времени их перевели сюда. – Звучит очень грустно. Живет себе человек, живет, и вдруг кто-то другой решает, где для него лучше. – Такова система. Чтобы вы поняли, я объясню: болезнь Альцгеймера начинается с незначительных отклонений. Например, человек забыл, куда положил вещь, не может вспомнить имя своей дочери или то, что он уже пообедал. Дальше – хуже: больной не помнит, что с ним было вчера или неделю назад. С дальнейшим развитием болезни у него начисто теряется долговременная память. Человек не понимает, где он находится, и уже не может ухаживать за собой. Организм утрачивает многие функции. А дальше только одно – смерть. – Чудовищная неотвратимость! Неужели нет никаких средств? – Современная медицина может только смягчить симптомы болезни. – Ни вылечить, ни замедлить? – Увы, этого нет. Но я неточно выразился, сказав, что человек, страдающий болезнью Альцгеймера, начисто теряет память. У больных случаются моменты просветления, и они многое вспоминают. Таким процессом нельзя управлять, и уж тем более его нельзя прогнозировать. Все происходит спонтанно. – Но вы-то… Вы чем занимаетесь? – Я врач. – Это ясно. – Дайнека уточнила вопрос: – В рамках своей диссертации. – Например, оцениваю уровень взаимодействия медперсонала с родственниками пациентов, страдающих болезнью Альцгеймера. – И как? – Одно сплошное паскудство. Дайнека замедлила шаг. Заметив ее реакцию, Водорезов продолжил: – Иногда кажется, что стариков сдают сюда, как отработанный хлам. Попользовались, выросли, возмужали, забрали квартиру, имущество и – прощай. За разговором они значительно приблизились к третьему корпусу. Там, в зарешеченном окне второго этажа, стояла женщина в белой рубашке и, не отрываясь, наблюдала за ними. Дайнеке сделалось не по себе: – Почему она так на нас смотрит? – Это Ангелина. В прошлом играла на арфе в оркестре Большого театра. Теперь все время смотрит в окно. – Зачем? – Ждет своего сына. – Как часто он приезжает? – Никогда. – Она его помнит? – По странному стечению обстоятельств – помнит и думает, что он мальчик и учится в школе. – А он? – Ему сорок пять. Месяц назад, когда Ангелина заболела пневмонией, я решил, что ей конец, и сам позвонил сыну. Сообщил, что она умирает, советовал поторопиться, если он хочет застать мать живой. Сын расстроился, но сказал, сославшись на работу, что не приедет. Потом трубку взяла жена и попросила меня больше не звонить, не расстраивать мужа. Он у нее впечатлительный… – Что за люди… – пробормотала Дайнека. – А вы говорите… – Платон тяжело вздохнул. – К счастью, Ангелина тогда выкарабкалась. – Я сейчас скажу ужасную вещь… – Дайнека потупилась. – Но я не знаю, что для нее лучше. Водорезов мрачно кивнул: – И я не знаю. Если иметь в виду здравый смысл, он подсказывает короткие и прямые дороги. Но ведь существует еще сострадание. Человечность. – Именно это я и имела в виду. Решив разрядить мрачную атмосферу, Водорезов заметил: – Зря морочимся. Ошибка считать, что от человека что-то зависит. На самом деле мы все плывем туда, куда волна понесет. – Вы не должны так говорить! – Дайнека произнесла это очень серьезно. – Почему? – Вы врач. Вам верят. На вас здесь надеются. – Во мне не сомневайтесь, я честно тяну свою лямку. Кстати, Татьяна Ивановна рассказала вам историю постройки третьего корпуса? – Раньше в нем была оранжерея и помещения для гостей. – Не просто оранжерея, – с энтузиазмом подхватил Водорезов. – Превосходный зимний сад, который организовали с царским размахом. Здесь круглый год цвели розы, орхидеи и бугенвиллея…. – Что такое бугенвиллея? – Вечнозеленое растение, усыпанное пурпурными цветами. Уверен, вы много раз видели его на подоконниках. Хотя в зимнем саду графа Измайлова произрастали не только цветы. Перед каждым Новым годом здесь собирали изрядный урожай лимонов и мандаринов. – Никогда бы не подумала, – призналась Дайнека. – Татьяна Ивановна рассказала лишь то, что в тридцатых годах здание перестроили. – Возвели второй и третий этажи, заложили большие стеклянные окна зимнего сада и пристроили второе крыло. Оно позади старого здания. Его отсюда не видно. – Зачем? – Не знаю. Но для нас это кстати. Старики, по крайней мере, просторно живут. – Жизнью это не назовешь. – Опять вы за свое! Сие нам не дано изменить. Кстати, в третий корпус можно пройти по подземному переходу. Говорят, там жила графиня Измайлова. Она перебралась в комнаты для гостей после ссоры с супругом, графом Александром Петровичем. По слухам, граф был очень дурным человеком. Нет таких грехов, которые бы ему не приписывали. – А вот это интересно, – оживилась Дайнека. – Расскажете? – Во-первых, он был психопатом. Это я вам как врач говорю. Что до остального… Начнем с мужеложства, продолжим садизмом и закончим практикой БДСМ [6] . Ну и в качестве вишенки на торт – граф употреблял кокаин и курил опиум. Третий корпус остался позади, а они все шли и шли. За деревьями уже виднелся чугунный забор. – Кажется, пора возвращаться обратно, – сказала Дайнека. |