Онлайн книга «Бронированные жилеты»
|
С полминуты оба отдали дань этикету. Скубилин был любитель сауны; зампрокурора — человек сугубо штатский — каждую неделю регулярно ездил в Измайлово на книжный «черный» рынок. — Как Пикуль? — спросил Скубилин. — Кусается… А у вас как прошло? — Пар был необыкновенный! Со времени прихода на должность Скубилин и транспортный прокурор вели между собой дипломатическую игру, которая позволяла находиться в прекрасных отношениях друг с другом. Скубилин ни разу лично ни с чем не обратился к коллеге и лично никогда не отказал прокурору ни в одной просьбе. То же самое никогда не позволил себе и руководитель транспортной прокуратуры. Со всеми деликатными просьбами они обращались всегда к заместителям, те советовались с начальниками и принимали решения, зная, что просьба исходит от главы соседнего ведомства. Этот случай не составил исключения. Между вопросов о воскресном паре и о Пикуле провентилировали вопрос о санкции на Гийо. — Надо решать. Мошенник он отъявленный, — заметил Скубилин. Заместитель пообещал, как обычно: — Я позвоню минут через пятнадцать. Вы у себя? — Да, я на месте. Материалы следователь подвезет прямо к вам. Как скажете, он сразу и подъедет. Заместитель прокурора перезвонил быстро. — Дела не больно хороши, Василий Логвинович… — Что там? — Скубилин нахмурился. — У директора ресторана немало заступников. Причем в высоких сферах. — С торгашами это дело обычное. Мы-то с тобой знаем… — Не совсем, Василий Логвинович. Тут дело особое. — Но законность-то не игрушка, правда? Народ-то нас поставил соблюдать закон! — Скубилин подпустил митинговости. — Директора ресторана прихватили с поличным. Таких в первую очередь надо учить — кто со связями! — Прокурор сказал: «Коль Скубилин убежден в виновности и собрал достаточно доказательств, я дам санкцию». — Показаний против него выше головы. — Есть только одно «но». Кто-то — он или я — сам допросит главных свидетелей. — Мэтра? — И официантку. Чтобы не смогли потом отказаться. Я говорил с Картузовым, — помощник прокурора проявил нервозность. — Он сказал, что обеих нет в Москве… — Не клади трубку!.. — Скубилин на минуту отключил его, набрал хорошо известный ему номер и снова врубил в сеть. — Слушай! На другом конце провода послышались длинные гудки, щелчок и затем короткое и энергичное: — Атаманов у аппарата… — Как дела? — спросил Скубилин. — Все в ажуре, товарищ генерал… — Это был исполнительный и верный служака, на которого Скубилин мог положиться. — Дай трубочку мэтру! На том конце провода произошла перегруппировка, приятный женский голос произнес: — Это вы, Василий Логвинович? — Да. Заточение ваше заканчивается. Сейчас вас прокурор допросит, и вы свободны. Я позвонил, чтобы об этом сказать… Как вам в гостях? — Хорошо, конечно, — она вздохнула, — но дома лучше… — Василий Логвинович, я перезвоню через полчасика… — сказал помощник прокурора, когда они снова остались вдвоем в трубке. Скубилин понял: «Они убедились: их карта бита, Картузов больше не владеет положением. Наша взяла. Им остается один путь — на поклон к Жернакову… — Скубилин лишь теперь в полной мере осознал грозившую ему опасность. — Я тебе это припомню, Картузов…» Начальника инспекции Игумнов знал по Высшей школе. В конце лекций, после «Вопросы есть?» Исчурков всегда лез со всякой ахинеей. Преподаватели считали его разбирающимся, поговаривали об адъюнктуре. Но в последнюю минуту предпочли сына генерала из внутренних войск. При встрече они здоровались. Исчурков казался жёстким, на всю жизнь жестоко кем-то обиженным. Мутные маленькие глазки выглядели воспаленными. — Садись, Игумнов, — сказал Исчурков, — давай знакомиться по новой… Фамилия, имя, отчество. — Знакомство предполагалось одностороннее. — Месяц, год, дата рождения… — И для этого ты меня вызывал, Исчурков? Небольшой кабинетик выглядел голо — таков был здешний стиль, — несколько чахлых растений в разнокалиберных горшочках и банках, портрет Дзержинского, изготовленный методом выжигания, окрашенный белым громоздкий сейф. — А ты не спеши. Время есть. — Только не у меня. Исчурков лениво улыбнулся. — И у тебя есть время. И много! Скоро ты и сам в этом убедишься. Газетку можешь посмотреть пока. Там и о тебе… — Он подвинул свежий номер «На боевом посту». «С приходом начальником ОУР капитана милиции Игумнова… — писал корреспондент, — уголовный розыск активнее стал раскрывать преступления. По горячим следам раскрыто на 16 процентов больше, чем за аналогичный период прошлого года…» — заметка была полна безликих цифр. — Что, собственно, произошло? — Сам все знаешь. — Исчурков снова улыбнулся. Это был его звездный час. — Ты же умный парень. Раскрываемость какая в вашем отделе? — Как у всех — под девяносто. — Ну вот! — А у других? — Не надо про других! Давай про себя и про Картузова… Вошел сотрудник инспекции — слащавого вида майор с зачесанными назад волосами. Он был озабочен, не кивнул Игумнову, о чем-то спросил своего начальника, нагнувшись к его уху. — А вот он! Как раз у меня… — Исчурков показал на Игумнова. Кроткое, до приторности слащавое лицо мгновенно замкнулось, майор в ожидании застыл. — Что у вас там с администратором Госконцерта? — спросил Исчурков. — Начальник управления интересуется. Особисты казались взволнованными. — А с французской косметикой? Это уж совсем свежий случай… Игумнов не ответил. — Как срочно это ему требуется? — спросил Исчурков майора. — Просил прямо сейчас. — Значит, так. — Исчурков показал Игумнову на предбанник. — Подождите там. Генерал вызывает как раз по этим вопросам. Игумнов вышел, Исчурков вместе со своим подчиненным тоже прошли через предбанник. Он был пуст, вызываемые в инспекцию писали тут свои объяснения. На столах стояли два спаренных телефона. — Я буду минут через десять… — Исчуркову стоило заметного труда не взглянуть на телефонные аппараты. — Жалоба очень серьезная… Игумнов промолчал. Конечно же, это была оперативная комбинация и притом весьма примитивная. «Подтолкнуть, чтобы я позвонил по аппаратам, которые записывают? На что он надеется? Что я свяжусь с кем-то и инспекция начнёт проверку с другой стороны?» |