Онлайн книга «Игра с огнем»
– Да. И мой дед. Они считают, Муссолини всегда будет нас поддерживать. – Ну, может быть, они и правы. Надеюсь. – Профессор Бальбони откинулся на спинку стула, словно лишился сил, поддерживая живой разговор. – Ты оптимист, Лоренцо, как и твой дед. Вот почему мы с Альберто такие близкие друзья. Он всегда весел и полон песен, неизменно жизнерадостен, даже в трудные времена. Но сегодняшний вечер явно относится к хорошим временам, подумал Лоренцо. Да разве может быть иначе, когда Лаура улыбается ему, вино течет рекой, а из фонографа доносится великолепный джаз? Даже холодное выражение на лице Альды не могло испортить ему настроение – он наслаждался, сидя за столом в доме Бальбони. Лоренцо вышел на улицу уже далеко за полночь. Он шел по пустым улицам в свой район Каннареджо, не беспокоясь об опасностях, которые могут подстерегать его на пути, не думая о том, что на него может напасть банда бродячих головорезов. Нет, сегодня фортуна улыбалась ему, и он шел в защитном облаке счастья. Его приняли в семье Бальбони как друга¸ похвалили как музыканта. Сама Лаура проводила его до двери, и до сих пор перед его мысленным взором стояла она в прямоугольнике света и махала ему на прощание. Он все еще слышал ее голос: «До среды, Лоренцо!» Входя в свой дом и вешая на крючок плащ и шляпу, он напевал себе под нос мелодию «Ла Дианоры». – С чего ты так дьявольски весел сегодня? – спросил Марко. Лоренцо повернулся и в дверях кухни увидел брата. Он не удивился тому, что Марко еще не спит, – тот, казалось, оживал только с наступлением темноты и половину вечера проводил в спорах о политике с друзьями или внимательно читал последние газеты и брошюры. Волосы Марко стояли торчком, словно он взъерошил их пятерней. Вид у него сегодня был бандитский, лицо небритое, майка навыпуск и в пятнах. – Мама и Пия волновались, где ты, – сказал Марко. – После репетиции меня пригласили на ужин. – Пригласили? Теперь? – Я прекрасно провел время. Лучший вечер в моей жизни! – И больше тебе ничего не нужно для счастья? Позволили остаться на ужин в их доме – и ты уже счастлив? – Не позволили – пригласили. Чувствуешь разницу? Лоренцо двинулся к лестнице, но Марко ухватил его за руку: – Смотри осторожнее, братишка. Ты, вероятно, думаешь, что они на нашей стороне, но так ли оно на самом деле? Лоренцо вырвался: – Не все против нас, Марко. Некоторые люди на нашей стороне. Он унес скрипку в свою чердачную спальню и открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Даже Марко не мог сегодня испортить ему настроение. Ему хотелось петь, криком сообщить миру о том, какой прекрасный вечер он провел с Лаурой и ее отцом. В доме Бальбони, где текло вино, играл джаз и все казалось возможным, жизнь представлялась гораздо счастливее и ярче. «А почему бы не помечтать?» – спросил его профессор Бальбони. И Лоренцо, лежа в кровати той ночью, мечтал. Он позволил себе мечтать об Америке, о Лауре, об их совместном будущем. Да, все казалось возможным. До следующего дня, когда профессор Бальбони принес в их дом новость, которая изменила их жизни. 7
Сентябрь 1938 года – Почему Ка-Фоскари так поступает со мной? – спрашивал Альберто. – Я преподаю там тридцать пять лет! А они увольняют меня без всяких причин, без предупреждения! – Предупреждений было более чем достаточно, дед, – сказал Марко. – Все последние месяцы я указывал тебе на них. Ты видел передовицы в «Тевере», в «Куадривио». – Тоже мне газеты! Помойка, где пишут только расистскую дрянь. Никто не верил в реальные изменения. – Ты читал манифест ученых [7]. Совершенно недвусмысленное предупреждение о грядущих переменах. А теперь эти предупреждения воплощаются в жизнь. – Но чтобы колледж уволил меня без всяких оснований? – У них есть свои основания. Ты еврей – больше им ничего и не нужно. Альберто посмотрел на своего коллегу Бальбони, который сидел, покачивая головой. За обеденным столом собралась вся семья, но ни еды, ни выпивки на столе не было: мать Лоренцо так расстроило неприятное известие, что она даже забыла об обязанностях хозяйки и теперь безвольно сидела на стуле, потрясенная и потерявшая дар речи. – Это наверняка временная мера, – сказал отец Лоренцо. – Ничего не значащий жест в угоду Берлину. Бруно, который всегда сочувствовал Муссолини, отказывался верить, что дуче будет преследовать евреев. – А профессор Леоне? – спросил он. – У него жена не еврейка, так ей что – тоже страдать? Помяните мое слово, через несколько недель все это отменят. Колледж не сможет функционировать без еврейского факультета. Марко разочарованно взмахнул руками: – Папа, ты разве не читал меморандум? Приказ распространяется и на учащихся. Евреев теперь исключают из всех итальянских школ! – Одно небольшое послабление все-таки есть, – сказал профессор Бальбони. – Они сделали исключение для выпускников, и тебе, Марко, разрешат доучиться. А вот Лоренцо… – Он отрицательно покачал головой: – Ему не дадут поступить ни в Ка-Фоскари и ни в какой другой университет Италии. – Даже если позволят закончить, какой мне прок от моей степени? Теперь никто не примет меня на работу. В глазах Марко появились слезы, и он отвернулся. Он так усердно учился, всегда знал, каким путем пойдет в жизни. Он будет служить Италии, как его герои – Вольпи и Луццатти [8]. Он мечтал о карьере дипломата и размышлял, какие языки ему следует изучать, прикидывал, в каких странах ему придется работать. В восемь лет он приклеил к стене в своей спальне карту мира, по которой так часто скользили его пальцы, что некоторые места протерлись до обоев. Теперь его надежды умерли – Италия предала его, Италия предала их всех. Марко раздраженно потер глаза: – И посмотрите, как они поступили с беднягой-дедушкой! Он полжизни преподавал в Ка-Фоскари, а теперь он ничто. – Он все еще учитель, Марко, – возразил Бальбони. – Учитель без дохода. Впрочем, евреям не обязательно есть. Мы ведь можем питаться воздухом! – Марко, – остерегла его мать, – будь вежлив. Профессор Бальбони ни в чем не виноват. |