Онлайн книга «Ласточка»
|
– Понятно, – кивнул Игорь. – А о чем твои фильмы? – спросил Паша, испытывая некоторую неловкость. Игорь, несмотря на не очень большую разницу в возрасте, был чужим и взрослым. Но «выкать» ему не хотелось. Будешь выкать – придется подчиняться. А с чего? Игорь улыбнулся. – Ни о чем! – тут же встрял Кирилл. – Российского кино нет! Оно умерло. – А советское было? – спросила Ника. – Был Тарковский. – И все? – Игорь совершенно спокойно говорил с мальчиком, как будто его не задевали очевидные глупости, которые тот выпаливал. – Еще… этот… фамилия нерусская… – Полока, – подсказал Игорь. – Это я не знаю… Нет, я забыл… Что-то антисоветское снимал… Антивоенное… Такая фамилия необычная, но простая… – Герман? – подсказала Ника. – Ага! Да! – Ну ты даешь, Кирилл… – покачал головой Игорь. – Есть предел. Алексей Герман – прекрасный советский режиссер. – Советский? Советский? – стал заводиться еще больше Кирилл. – Да какой он советский… – А какой, Кирилл? Если он жил, работал и умер в России, думал про Россию… – Так про Россию же! – победно заключил Кирилл. – Не про Советский Союз! Лучшие люди ненавидели Советский Союз! – Сколько их было, этих лучших людей? – негромко спросил Игорь. – Одиннадцать человек? – Почему это? Все диссиденты… – Так я и говорю – одиннадцать человек… – Все лагеря набиты были… – Когда? До пятьдесят третьего года? – Ну да… – не очень уверенно ответил Кирилл. – Просто наша страна тогда называлась Советский Союз, Кирилл, – вмешалась Ника. – Значит, они свою страну ненавидели? – Строй ненавидели! – Не знаю, – покачал головой Игорь. – Все мои дедушки и бабушки искренне верили в социализм. Правда, у нас никто не попал под репрессии, из самых ближайших родственников. Но те, кто попал, из дальних, не страну и даже не режим ненавидели, а самое большее – сталинизм. А он не равен Советскому Союзу и советском строю. – Да ну вас! – нарочито зевнул Кирилл. – Скучно. Не хочу об этом говорить. Давайте лучше о кино. Я кино, кстати, люблю. Я вот смотрел американский фильм… Тебе интересно? – спросил он Нику, которая, отвернувшись, мешала длинным прутиком суп. – Ничего, кстати, пахнет. Давайте разыграем, кто будет пробовать. – В смысле? – от неожиданности фыркнула Ника. – А что, все наедимся и потом по кустам бегать будем? Надо так: разыграть, кому достанется попробовать, тот попробует. Если отравится, то всего один человек. По-моему, очень разумно. – А если тебе достанется? – засмеялся Паша. – Ты дебил! – ответил Кирилл, тоже засмеявшись. – Сам дебил! – сказал Паша и пихнул Кирилла. Тот дал ему сдачи. – Не все разумные решения оказываются нравственными, Кирилл, – ответил Игорь и взял одну из двух ложек, которые оказались в рюкзаке у Ники. Ничего больше не говоря, он зачерпнул из котелка и, несмотря на протесты Ники, быстро подув, попробовал. – Всё, ждем, – улыбнулся он. – Если красивая девушка Ласточкина набрала какой-то отравы, то я скоро позеленею. Или почернею. Или покроюсь пупырышками. Смотря что она туда положила. А, Ласточкина? – Игорь подмигнул замершей Нике. – Я… Но я смотрела… А что, правда, могут быть ядовитые корешки? – Я вам удивляюсь, конечно… Как вы пошли в поход совершенно неготовыми? По идее, такие должны возвращаться. – Но мы встретили одного человека… – уточнила Ника. – И он сбил нас с толку. – Получается, так, – кивнул Игорь. – Ну все. Если за час не позеленею, можно есть. – Час?! – завопил Паша. – Час? Но у меня живот уже прилип к спине! – Поешь орехов, – кивнула ему Ника на мешочек с зелеными орехами. – Они незрелые. – Тогда терпи, не ной. Или медленно-медленно жуй сухарь, откусывай маленькими кусочками и жуй. – Поможет? – с надеждой спросил Паша. – Да. Он взял сухарь, откусил небольшой кусок, долго его жевал, проглотил. Ника одобрительно ему кивнула. Паша откусил еще кусочек, еще… Потом взял и затолкал в рот оставшуюся часть сухаря и, почти не прожевав, проглотил. – Хоть еду почувствовал! – немного растерянно объяснил он. – Иногда полезно вернуться вот к такой первобытной физиологичности, – засмеялся Игорь. – Когда глоток воды кажется счастьем. А сухарь – просто недостижимым счастьем. Тем более что его уже нет, да, Паш? Паша закряхтел. – Давайте вы скорее зеленейте, что ли… А то я тоже супа хочу… Что, нормальный суп? – А ты попробуй! – посмеиваясь, ответил Игорь. – Смелее! – Можно червей нажарить! – воскликнул Кирилл. – Если птиц вам жалко. Или ежей… – Ты сможешь освежевать ежа? – спросила Ника. – Ничего у тебя внутри не дрогнет? – Смогу, почему нет? Если я есть хочу, я кого хочешь могу освежевать. Собаку, кошку, ежа… Ну что, Пашок, пойдем, червей накопаем? – Ты серьезно? – Мы в Корее и во Вьетнаме с родаками ели и червей, и жуков. Попробуем. Или вот, у нас есть человек для проб. – Кирилл кивнул на Игоря. Тот в ответ только улыбнулся. – Нет, – ответила Ника. – Я червей есть не буду. – Конечно, нет, – согласно кивнул Игорь. – Если он хочет есть червей, то пусть сам их и пробует. Тем более он человек не наш, Родину не любит, ласточек ему не жалко, ежиков, да, Ника? – Игорь подмигнул девушке. Та улыбнулась. Мальчики, которые уже собрались уходить копать червяков, заметили их переглядки, оба затормозили. – Не, я, кажется, не пойду. – Паша сел с другой стороны костра. – Я вот… ногу натер. Бли-ин… Болит как… – Я тоже не пойду. Я вспомнил. У меня пост. Мне то, что движется, есть нельзя. Только то, что растет. И еще это… водоплавающее… креветки… Паша начал беззвучно смеяться. – А то, что движется, точно не сказано есть? – прищурился Игорь, пряча улыбку. – Где сказано? – немного растерялся Кирилл, чувствуя подвох. – В той книге, которую ты сейчас цитируешь, – ответил Игорь. – Неравный бой, Кирюша, даже не затевайся, – заметила Ника. – Только опозоришься. – Да блин! – проорал Кирилл. – Что? – Ника вопросительно посмотрела на него. – Ничего, – буркнул подросток. – Так. На острый камень сел. Проехали. Ждем похлебку. Червей на Филиппинах поем. – Рагу из ласточек в червивом соусе? – засмеялась Ника. – Фотографию пришли, когда есть будешь. |