Книга И тогда оно упало мне в руки, страница 9 – Луис Реннисон

— Антиквариат — это картины, драгоценности и кольца, а не какая-то машина, родственник трехколесного велосипеда!

Господи, вы только посмотрите, как он на нее дышит, как полирует бархоткой! Трехколесное чудовище красного цвета, черепаха с гоночной полоской по корпусу.

— Эй, выходи, прокачу, — зовет вати.

Щаз.

Он открыл капот, почесал в затылке, что-то подправил в моторе и кричит:

— Конни, бери Либби и садитесь в машину! Карета подана!

Господи, как он уверен в своей неотразимости.

И мутти туда же — вышла вся расфуфыренная, в юбке чуть ниже пупка. А ребенка одеть не позаботилась — Либби выскочила в пальтишке, а под ним майка и голая попа.

20.00

Ангуса они тоже берут. Я уже настолько поверила в их всеобщее сумасшествие, что решила, будто машину поведет Ангус — потому что он залез к отцу на колени, поднялся на задние лапы, а передними ухватился за руль. Несмотря на свое разбитое сердце, я расхохоталась. А вати-то, вати — в летном шлеме времен второй мировой войны и в мотоциклетных очках!

Отец опустил окно, нажал на газ и крикнул: «Взлетаем!»

И что мама в нем нашла? Интересно, каким он был в период ухаживания? Неужели мама смолоду западала на придурковатых толстяков с неопрятной бородкой?

Мне придется смириться — ведь я никогда не выйду замуж и всю жизнь проживу с родителями.

20.05

Нет, уж лучше замуж, чем с ними.

20.10

Мне же играть бородатого МакБреда, а я ничего не понимаю в мужской психологии. Может, в доме есть такая книжка? Если нет личной жизни — посвящу себя театру.

20.30

Звонит телефон. Если это Дейв Смехотура, мне плевать. Ненавижу парней.

Но звонит Рози.

— Джи?

— Ой, привет, я так рада, потому что мне так хре…

— Я на минуточку, Джи. Слыхала анекдот? Собака заходит в пивную и говорит бармену: «Мне, пожалуйста, пинту пива и пакетик чипсов…»

— Рози, послушай…

— Бармен присвистнул от удивления и говорит: «Вот это да, говорящая собака! Ты запросто можешь работать в цирке». А собака и отвечает: «А им что, нужны электрики?»

Протараторив анекдот, Рози бросила трубку.

По-моему, у нее с головой не все в порядке.

Только поднялась наверх, а телефон снова звонит. Блин, ну почему нельзя купить радиотелефон или нанять прислугу, какого-нибудь Хуана?

На этот раз звонит Эллен:

— Джорджия, это я. Я это… насчет вечеринки. Как ты думаешь, если я это… Короче, ты не будешь против?

Во имя Ангуса и всех его детей — о чем это она?

— Эллен, я ничего не поняла.

— Ну, я имею в виду… что если… ну… если с Дейвом Смехотурой это… ты как на это смотришь?

Отлично. Она считает меня матерью Терезой. Она же не знает, что я целовалась с Дейвом. Да, я не святая, и ничто человеческое мне не чуждо. И у меня могут быть свои проблемы. Например, у меня прыщ вскочил на лице. Хотя кого это волнует?

Между тем Эллен продолжает ныть, как ей нравится Дейв и как бы ей обратить на себя его внимание.

— Ты хоть знаешь, почему Дейва называют Смехотурой? — спрашиваю я.

— Не-а. Ну и почему?

Ладно, она сама напросилась.

— Смехотурой Дейва назвали потому, — говорю я, — что он любит поржать. И тебе, дорогая vis-à-vis, надо развивать смехометрические показатели.

21.00

Господи, почему, когда я ерничаю, меня воспринимают всерьез? Я в шутку посоветовала Эллен научиться заразительному смеху, и она поверила. Господи, как же я устала.

21.30

К тому моменту, когда наша клоунская семейка вернулась домой, я уже была в постели с выключенным светом.

Ха. Кого волнует, что я сплю.

Слышу: по лестнице — топ-топ… Дверь открывается — щелк — и я зажмуриваюсь от яркого света. Здрасьте, давно не виделись — в комнату вваливаются мутти, Либби и Ангус в мотоциклетных очках и с залихватским шарфом на шее.

— Ах, Джорджия, это было так здорово! — воскликнула мама.

Либби же забралась ко мне в постель и начала ковырять мой прыщик:

— Раз, два, три — прыщик, гори!

Потом приперся папа, представляете?

В мою комнату, без стука.

А я в пижаме.

— Слушайте, — вскипела я. — Вообще-то я спала.

А они стоят и смеются.

А папа еще подначивает мутти с Либби, щекочет их.

Кошмар.

На математике

Рози меня достала. Ее Свен возвращается, и у нее нервное возбуждение. Каждый раз, когда мисс Стэмп отворачивается к доске, Рози вскакивает и пляшет инфернальное диско. В какой-то момент она не успела сесть, а мисс Стэмп обернулась и увидела робота, дико качающего головой.

— Розмари, что с тобой? — спрашивает мисс Стэмп.

А Рози отвечает:

— Я просто выражаю согласие с вашей аксиомой о круглости круга.

В итоге Рози влепили «неуд» за грубость, но даже это ее не остановило. Она начала слать мне записочки. Вот одна из них:

«Завернутое в целлофан, крутится на веревочке на шпиле собора. Что это?»

Я пытаюсь не реагировать. Но Рози многозначительно шевелит бровями, как будто у нее нервный тик.

Я шепчу одними губами: «Короче?..» И она посылает мне запиской ответ:

«Школьный завтрак Богоматери».

Господи, когда они оставят меня в покое?

На английском

Кроме «МакБреда», мы еще будем проходить «Грозовой перевал» ^[24] (или по-нашенски «Грозовой переврал») и «Дневник Самюэля Пеписа» ^[25], хотя этот Пепис — на редкость занудный человек, который всюду совал свой нос и чуть ли не заглядывал под дамские юбки. А нам впаривают, что его книга представляет историческую ценность. Как же мисс Уилсон будет читать нам неприличные места из этого дневника? Ведь у нее случится нервный срыв или, как мы говорим, «нервоспас».

16.30

Идем с Джаской и Рози домой — и вдруг нам навстречу Дейв Смехотура, Ролло и Том. Джаска вся зарделась, будто не видела своего Джасмена тыщу лет. В стиле Самюэля Пеписа, который надиктовывал свой дневник секретарю, представляю себе мое бытоописание Джаски: «Наступил четверг. Девица Джас проснулась утром и облачилась в свои огромные трусы. Но что это? Попа ее растет не по дням, а по часам…»