Онлайн книга «Медный всадник»
|
– Что ты делаешь? Ну же, я больше не могу. – Скоро узнаешь. – Когда? Только скажи когда! – Ты невозможна. Через полчаса. Можешь подождать полчаса? – Полчаса? Целых полчаса? – сгорала от любопытства Татьяна. – Спасу от тебя нет, – улыбнулся он. – Слушай, не мешай мне. Приходи через полчаса. Татьяна принялась кружить по поляне. Она была безумно счастлива. Безгранично, бесконечно счастлива. – Шура, смотри! Она сделала колесо и отжалась от земли на одной руке. – Да, солнышко, смотрю. Время тянулось ужасно медленно. Наконец полчаса прошло, и Александр позвал ее. Татьяна недоуменно воззрилась на густую синевато-фиолетовую смесь в ведерке. – Что это? Он вручил ей ложку. – Попробуй. Она лизнула и потрясенно захлопала глазами. – Мороженое?! – Мороженое, – с улыбкой кивнул он. – Ты сделал мне мороженое?! – Да. С днем рождения… Таня… почему ты плачешь? Ешь! Оно растает. Татьяна уселась на землю, поставила между ног ведерко и, плача, стала есть мороженое. Сбитый с толку Александр развел руками и пошел умываться. – Я оставила тебе мороженого. Попробуй, – всхлипнула она, когда он вернулся. – Нет, ешь сама. – Для меня тут слишком много. Я осилила половину. Доканчивай остальное. Иначе что нам с ним делать? – Я собирался, – сообщил Александр, вставая перед ней на колени, – раздеть тебя, обмазать мороженым с головы до ног и потом слизать его. Татьяна, уронив ложку, хрипло выдавила: – Похоже на зряшную трату изумительно вкусного мороженого. Но позже, когда он выполнил свое обещание, она больше так не думала. Потом они искупались. Александр сел и закурил. – Таня, сделай колесо. Только ничего не надевай. Оставайся как есть. Хорошо? – Прямо здесь? Нет, это неподходящее место. – Если не здесь, то где? Давай! Прямо в реку! Татьяна встала, улыбающаяся, ослепительно нагая, подняла руки и спросила: – Готов? А потом покатилась в торжествующем радужном сальто: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… прямо в Каму. – Ну как? – крикнула она из воды. – Потрясающе! – откликнулся он, не сводя с нее глаз. 14 Даже без часов Александр, как человек военный и обладавший чувством времени, просыпался на рассвете, ранним голубым утром, умывался и курил, пока Татьяна сонно ждала его, свернувшись в комочек, словно теплая булочка, только сейчас вышедшая из печи. Прыгнув в постель, он немедленно прижимался к ней ледяным телом. Татьяна взвизгивала и безуспешно пыталась увернуться. – Не надо! Бессовестный! Хоть бы тебя на гауптвахту отправили! Клянусь, с Маразовым бы у тебя такое не прошло! – Чистая правда. Но у меня нет неоспоримых прав на Маразова. Ты моя жена. Повернись ко мне. – Пусти меня, тогда повернусь. – Тата… – прошептал Александр, – можешь не поворачиваться. Я обойдусь. – Он продолжал прижиматься к ней. – Но я не отпущу тебя, пока не получу своего. Пока ты не согреешь меня внутри и снаружи. Они долго любили друг друга. Потом Татьяна приготовила ему на завтрак двенадцать картофельных оладий и, пока он жадно ел, сидела на одеяле рядом с ним, в розовом рассвете, наслаждаясь солнышком и не сводя глаз с Александра. – Что? – Ничего, – улыбнулась она. – Ты всегда голодный. Как только пережил эту зиму? – Как я пережил эту зиму?! Она отдала ему свою порцию оладий. Он протестовал, но не слишком долго, особенно когда она подвинулась к нему и стала кормить, по-прежнему глядя в глаза и чувствуя, как тает. – Что, Таня? – повторил он, беря с вилки последний кусочек. – Я сделал что-то такое, что пришлось тебе по вкусу? Краснея и качая головой, она тихо, возбужденно вскрикнула и поцеловала в щетинистую щеку. – Пойдем, муженек. Давай побреем тебя. Брея его, она приговаривала: – Вот так, вот так… Кстати, я говорила тебе, что Аксинья завтра утром предложила истопить баню и постоять у двери, чтобы никто не вошел? – Говорила, – без особого энтузиазма отозвался Александр, – но, сама знаешь, она вызвалась постоять у двери, чтобы нас подслушивать. – В таком случае придется вести себя потише, верно? – заметила Татьяна, вытирая мыло с его гладкой щеки. – Мне?! Мне придется вести себя потише? Татьяна снова вспыхнула, и он улыбнулся. – Что мы будем сегодня делать? – спросила она, добривая мужа. – Нужно бы собрать ягод, тогда я испеку пирог. – Стоило бы. Но сначала я затащу это бревно в воду, чтобы было где сидеть и чистить зубы, а потом нужно сколотить стол: нужно же где-то чистить рыбу! К тому же ты собираешься идти шить подарки. Я не стану злиться. – Я вернусь часа через два, – пообещала она. – Буду счастлив. – Это твоя обязанность. – У меня только одна работа здесь, в Лазареве, – сообщил Александр, хватая ее за талию. – Любить мою красавицу жену. Татьяна едва не застонала. – Одни только разговоры, а дела никакого… – How my English? [11] – спросила она. – It’s good [12], – ответил Александр. Поздним утром они бродили по лесу в нескольких километрах от дома, собирая чернику в ведра. Сначала они договорились беседовать только по-английски, но Татьяна схитрила и перешла на русский: – Я читаю куда лучше, чем говорю. Правда, Джон Стюарт Милль для меня теперь нечитабелен, а не просто неразборчив. – Тонкое различие, – ухмыльнулся Александр, срывая парочку грибов. – Таня, это можно есть? Татьяна, выхватив грибы и бросив на землю, кивнула: – Да. Но только один раз. Александр рассмеялся. – Нужно научить тебя собирать грибы, Шурочка. Нельзя вот так вырывать их из земли. – А мне следует научить тебя говорить по-английски, Танечка, – парировал Александр. – This is ту young husband, Alexander Barrington [13], – немедленно ответила Татьяна. |